Виталий Полищук - У крайней линии

– Хорошо! – генерал Гараев слегка пристукнул ладонями по столешнице, привлекая к себе внимание. – Садитесь, товарищ полковник! Итак, давайте резюмировать.

Дело это переходит к нам, и это понятно. Пока все происходило в сфере интересов армии и тем более – в Чечне, в войсковых соединениях, это была компетенция военной разведки. Но теперь по просторам России путешествуют пятеро гражданских лиц, шестой уже обнаружен и нашими товарищами «ведется»… Так что это теперь дело следственного комитета ФСБ! Но, как я уже говорил, практическую работу будем осуществлять совместно.

Конечно, жаль, что утеряна возможность познакомиться с этим новым оружием, которое применили против наших ребят в Чечне, у этого колодца… Может быть, помощь наших экспертов нужна, Аркадий Андреевич?

– Да нет! – генерал Терюхин затушил в пепельнице очередную сигарету. – У нас работают эксперты из Росвооружения – у них достаточно высокая квалификация! Если по кусочкам что-то и можно будет узнать – они все раскопает, поверьте!

– Ну, хорошо! Давайте еще раз обсудим эту вашу «странность», майор!

Он подчеркнул интонацией слово «странность».

Встал не Поперечный, а Генцель.

– Вы позволите, товарищ генерал? Мы называем странностью н е ч т о, которое передается от человека к человеку и моментально каким-то образом внутренне преобразует этого получившего нечто субъекта. А сам передающий эстафету тут же умирает. Причем – видимых для наших врачей причин для смерти нет. Это, как мне представляется, основной след. Потому что это всё – установленные факты.

Также несомненна взаимосвязь проникших на Землю из космоса неких частиц – и изменения первых людей, которые как-то контактировали с этими частицами. Я имею в виду шестерых солдат-саперов. Ведь это они были первыми, кто начал передавать эстафетные палочки-странности по цепочке: сначала – боевикам, те – пассажирам автобуса Газели, затем один из пассажиров передал эстафету Гонзикову. И неизвестно, кому дальше перейдет эта эстафетная палочка…

Требовательно зазвонил телефон на столе генерала Гараева. Геннцель замолчал, Гараев выслушал сообщение и его лицо изменилось.

– Уже известно, кому дальше… – сказал он сразу слегка севшим голосом. – Точнее – кто передал. Сообщение группы наблюдения с Курского вокзала. Миргалиев походил по вокзалу, внимательно рассматривая все вокруг, также внимательно слушал все объявления диктора вокзала, а после того, как у него дважды проверили документы железнодорожные милиционеры, зашел в туалет. Когда через десять минут наши сотрудники обследовали кабинки, они нашли тело Руслана Миргалиева в одной из них. Ну, а за это время в туалет вошли и вышли десятки мужчин!

– Нужно обязательно дать ориентировку о тщательном обследовании трупов без признаков насильственной смерти! И широко распространить методику профессора Абаляна! – Генцель помолчал, а потом подумал и сказал: – А вообще мы – в тупике! Ну, найдем мы трупы всех остальных – дальше что? Необычное поведение получивших по эстафете палочку этой самой странности проявляется недолго – в саперном батальоне солдатам, которые контактировали с этими частицами из космоса, понадобилось для адаптации и для того, чтобы внешне стать самими собой, чуть больше полдня. Все! Потом человека, которого коснулась беда, не выявить, а если и выявим, то как мы докажем, что он теперь – ни как все?

– А главное, – медленно произнес генерал Терюхин, – мы представления не имеем, в чем, в сущности, опасность этих преобразованных эстафетой странности людей?

– Может быть, как раз в этом и заключается опасность – в отсутствии представления о ней? – сказал Гараев.

По итогам совещания была достигнута договоренность о включении в состав следственной группы ФСБ, которая будет заниматься дальнейшим расследованием, армейских офицеров майора Поперечного и капитана Генцеля. На правах оперуполномоченных по особо важным делам ФСБ.

И первое, что они сделали – размножили ориентировки и методику патологоанатомического обследования трупов, разработанную Абаляном. Все это было разослано максимально широко всем структурам, имеющим отношение к охране законности и правопорядка на территории России.

Виктор Денисов проснулся внезапно. В полумраке комнаты он явно был не один, и тогда он включил свое обостренное эмпатическое чутье. И сразу почувствовал накатывающиеся на него волны возбуждения и радости.

Он повернул голову в сторону двери и увидел, что от дверного проема к его ложу скользят (даже не скользят – стелятся!) по полу две темные фигуры.

Они двигались на четвереньках, бесшумно, и намерения имели, судя по всему, самые решительные.

Денисов сжал губы, сдерживая смех. Эмпатическое чутье уже все сказало ему – он явственно улавливал сексуальное возбуждение своих визитерш.

Прокравшись к его постели, обе фигуры разом взметнулись в воздух и… опустились на пустую постель – в последний момент Денисов скатился с кровати на пол.

И вот уже он навалился сверху на своих визави со словами:

– А кто это явился сюда с террористическими намерениями?

Он ощутил пряный запах молодых женских тел, его руки сразу же легли на нужные места, пальцы слегка сжали упругие маленькие груди, причем, чтобы не было обидно, Виктор ухватил груди сразу обеих; и вот уже в комнате раздается приглушенный визг, в постели идет ожесточенная возня, и Виктор тем не менее ухитряется найти сначала одни жаждущие поцелуя губы, потом другие.

И начинает ласкать вдруг как-то сразу успокоившиеся и расслабившиеся тела Бай и Рыси, шепча при этом: «Вы чего это удумали, извращенки этакие? Вы почему явились обе вместе? Да я вот вас… Я вам сейчас…»

И еще что-то шептал, теперь уже вовсе бессвязное, и слышал в ответ такие же бессвязные шепотки, и ощущал на себе горячее дыхание, а после наступило сладкое ощущение мужского самодовольства… Он сумел-таки приручить обеих, и теперь все трое услаждали друг друга, ни о чем не думая. Ни о чем…

Оказавшись под утро в обнимку с Бай, он спросил почувствовавшую, что он проснулся и удовлетворенно замурлыкавшую девушку:

– Ну, и как это понимать? А, восточная женщина?

Бай тут же приняла любимую позу: локоть согнутой руки – на подушке, голова – на кисти руки, лежа на боку и глядя в глаза Виктору. И ответила:

– Командор, ты был вчера слишком напряжен. А Рысь… я видела, как она на тебя смотрела. Она почувствовала тоже самое, что и я. Если бы я пришла одна – мы тут же начали бы говорить о делах. И мы с Рысью решили тебя растормошить. Огорошить, обрадовать. Ну, ты ведь был рад и горд, что смог обладать (и даже доставить удовольствие!) сразу двум таким красавицам? А?