Виталий Полищук - Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая

На ранее заброшенном участке земли все преобразилось. Асфальтовая дорога была обсажена молодыми высокими деревьями, из таких же деревьев был разбит парк. Скалистый откос также изменился – каменные выступы были не видны, они были теперь закрыты зеленью, а у подножия почти отвесного откоса виднелись крыши нескольких зданий.

Повернув, Анатолий Васильевич вышел к центральным дверям своего нового дома, на подъездной площадке перед лестницей была разбита огромная клумба с цветами.

Здание было двухэтажным. К высоким двустворчатым дверям вела широкая лестница. Монасюк не стал подниматься по ней – он медленно обошел здание и сзади увидел невысокое строение котельной и несколько спутниковых антенн на бетонных постаментах. Он довольно хмыкнул и толкнул дверь черного хода, но она была заперта. Сзади раздался шорох, Анатолий обернулся и увидел Николая.

– Все вас ждут у центрального входа, – сказал он Монасюку. Пришлось возвращаться назад.

На площадке, перед высокой арочной дверью центрального входа выстроились полукругом несколько человек.

Чуть впереди стояли Клаус Дюррематт и высокий моложавый мужчина лет пятидесяти, внешне очень напоминающий советского киноактера Игоря Дмитриева – такое же лицо аристократа, да и вся внешность излучала некое благородство.

Прежде, чем подняться по ступеням, Монасюк еще раз оглядел свои владения. Молодые деревья парка уже через несколько лет станут достаточно высокими и тенистыми. Меж ними были проложены дорожки для прогулок. Сам участок был достаточно большим, чтобы до ушей обитателей дома не доносились даже звуки проезжающих по набережной автомобилей.

Справа, у склона закрытой кустарником скалы, стояли три здания, предназначенные для проживания обслуги. Слева – находились гараж и подсобные строения для инвентаря.

Что ж, все было функциональным, органично сочеталось друг с другом и таким, как хотел Монасюк.

Он поднялся по ступеням.

– Коля, – сказал он, повернув голову. – Загоняйте машину в гараж, мы тут все говорим по-русски. Не так ли, Клаус?

– Конеч-чно.

Анатолий прошел в дом. Здесь также все было так, как он заказывал строителям и дизайнерам.

Весь первый этаж представлял из себя огромный холл, с люстрой на потолке; на противоположной стороне холл заканчивался широкой парадной лестницей, которая вела на второй этаж.

На уровне трех метров по сторонам по периметру здания восемь колонн поддерживали конструкцию основного – второго, этажа. Над колоннами выступал балкон.

Кроме основной лестницы, сразу от входа слева и справа на второй этаж можно было подняться еще по двум винтовым лестницам.

Анатолий и поднялся по левой из них. И пошел по балкону, заглядывая в двери помещений. Все предназначенные для хозяина и его гостей жилые помещения были на втором этаже.

Здесь же был зал для отдыха с телевизором, музыкальным центром и мягкой мебелью. На полу лежал огромный пушистый ковер.

На первом этаже здания с правой стороны из холла, несколько дверей вели на кухню, в кладовые и холодильник, в подсобные помещения, а также в подвал.

Была предусмотрена и столовая для персонала.

Левая сторона первого этажа была оборудована, как спортивно-оздоровительный комплекс. Здесь был бассейн, тренажерный зал, бани и массажный кабинет.

А сразу от входа слева находилось помещение привратницкой – здесь священнодействовал секретарь хозяина, и одновременно – его дворецкий Лихтштейнер.

Заглянув в несколько комнат, Анатолий Васильевич остался доволен – помещения были небольшими по площади (по европейским меркам), но Монасюк хотел жить в привычной обстановке. А это значит – как в советских квартирах с их небольшими комнатами и постоянно ощущаемым замкнутым пространством.

Исключение на втором этаже составлял лишь большой зал с огромным телевизионным экраном.

Спустившись по центральной лестнице, Анатолий осмотрел тренажерный зал, бассейн, заглянул в массажную.

Здесь также все было оборудовано и основательно, и по последнему слову техники.

Далее состоялась церемония знакомства с обслугой. Все, в соответствии с его пожеланием, были либо русскими, либо говорили по-русски. Представлял их хозяину Клаус Дюррематт.

Похожий на актера Игоря Дмитриева мужчина оказался его дворецким и одновременно секретарем Александром Лихтштейнером. По-русски он говорил чисто, почти без акцента, и вместе с женой поселился на территории поместья, в одном из домов, специально выстроенных для проживания обслуживающего персонала.

Его жена, Марта, была типичной кухаркой из фильмов о жизни аристократов – невысокая, полная, гладко причесанная, в переднике и наколке в волосах.

На вопрос, знает ли она русскую кухню, она ответила, что знает и русскую, и украинскую.

Кстати, именно украинкой оказалась его горничная, молоденькая Галина – худенькая, черноглазая, с косой.

Жить она предпочла в городе.

– Господин Монасюк, в кабинете вас ждут еще несколько человек, – сказал Клаус.

Они поднялись по устланной ковром центральной лестнице на второй этаж, где рядом со спальней находился новый кабинет Анатолия Васильевича. Здесь его ждали трое мужчин.

Двое, Геннадий и Вениамин, были крепкими, лет по тридцать пять, мужчинами, по виду – бывшие военные, их наняли охранниками. Руководить их службой предстояло Лихтштейнеру.

А вот третий… Невысокий, возрастом – за пятьдесят, с пегими седоватыми волосами, коротко остриженными, с голубыми маленькими, очень внимательными глазами, он на первый взгляд производил впечатление инженера на пенсии. То есть выглядел вполне интеллигентным и что называется – пожившим, но еще бодрым и при здравом уме.

Однако бывший мент, как сейчас говорят, Монасюк моментально почувствовал в нем коллегу. Так и оказалось.

Отслужив свои двадцать пять лет в милиции, бывший розыскник Сергей Николаевич Селезнев оказался в Швейцарии в качестве охранника одного из новых русских.

Счастье Селезнева оказалось недолгим – его хозяин сбежал от конкурентов-бандитов, сумевших разыскать обманувшего их делягу.

Не мудрствуя лукаво, тот сбежал куда-то, бросив всех. Так Сергей Николаевич оказался, хоть и со швейцарским видом на жительство, но без работы и перспектив в чужой стране.

Можно было вернуться на родину, но как-то не хотелось – ему понравилась чистенькая уютная Швейцария. Без особой надежды он откликнулся на объявление, которое поместил Дюррематт – но после беседы с адвокатом оказался в списке наиболее подходящих для новой работы служащих.

Откроем секрет – Монасюк уже понял, что при его специфической работе не помешает рядом надежный опытный детектив, причем желательно – соотечественник, которому он мог бы доверять. Поэтому, прежде чем пригласить Селезнева на собеседование, Дюррематт проверил через московские связи бывшего офицера милиции, и узнал, что это был один из лучших оперработников уголовного розыска, причем с репутацией честного и неподкупного человека.