Виталий Полищук - Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая

– Это все понятно. Но как со всем этим связан Осиновский?

– Не знаю, Васильич, тут нужно проводить отдельное расследование…

– А он вообще был на Истре с ними?

– Был, Васильич. Вот протоколы допроса рыбаков – они, правда, с лодки рыбачили, но в кустах на берегу четко разглядели – трое парней и девочка.

– Почему – девочка?

– Да она же индонезийка! Вы представляете, какие они? Ниже китаянок!

Так что был там кто-то третий, и скорее всего – это Осиновский…

– Это, как раз, сомнений не вызывает. Был бы там не Осиновский, а вы или я, вместе с японцем и американцем изводили бы нас, а не его.

– Да, скорее всего…

Зазвонил телефон.

Анатолий Васильевич взял трубку. Когда он положил ее, лицо его было мрачным.

– Что случилось? – спросил Селезнев.

– Саймон Бейтс заболел, и судя по всему – его «приложил» Неру.

Он подумал, потом включил электрочайник, и сказал:

– Вот что… Я полечу в Джорджию, не могу не полететь, я обещал этому мальчику помощь в случае чего… Оттуда – в Джакарту, поищу следы Мио Неру и ее отца – Каладжи Неру. Ну, и еще займусь кое чем.

А вы доведите расследование в Москве до конца. Осиновского к этому делу нужно привязать железно – те двое – джентльмены, отпираться не будут, а этот – скользкий, как угорь, так что ему придется доказывать участие.

– Все сделаю.

– Ну, я в аэропорт, если кто позвонит – улетел в Европу, ключи оставите консьержке. Живите здесь. А я – позвоню!

Монасюк сидел возле кровати Саймона и смотрел на лицо мальчика с обострившимися чертами, бледное, с оттенком желтизны, на руки, лежащие поверх одеяла, на которых сквозь тонкую кожу были видны кровеносные сосуды…

Саймон был без сознания.

Анатолий Васильевич вышел в коридор. Прислонившись к стенке спиной, на корточках у двери сидел Джереми.

Увидев Анатолия, он вскочил на ноги и спросил:

– Ну, что?

– Джереми… – Анатолий Васильевич старался говорить спокойно и уверенно, чтобы отец не просто успокоился, но и поверил ему. – Врачи, как я понял, не могут поставить диагноз?

– Нет. Я ничего не понимаю. Неделю назад мальчишка был здоров, помогал мне по хозяйству, с подружкой рыбачил на реке. А тут утром встать не может – слабость, жар… Говорит, все кости ломает… И телефон просит. Я ему дал телефон, и он почему-то начал именно вас разыскивать. Звонил в Швейцарию, потом в Москву…

– Я же обещал ему помочь…

– А потом, уже в больнице, все дозвониться никак не мог. Врач пытался отобрать телефон – он не отдал. И в сознании был, пока с вами не поговорил по телефону.

А после этого, сестра вышла и сказала, что он сразу потерял сознание. И теперь доктора ничего не могут понять…

– Ну, вот что, Джереми. Вы меня сейчас отвезите к себе домой. Оставите там, и возвращайтесь в больницу. Я думаю, что все будет хорошо.

– Но что это?

– Джереми, при случае – расспросите об этом брата.

– Но, Анатоль, какое отношение имеет…

– Имеет, Джереми. Поверьте мне – имеет.

Для лечения Анатолий использовал метод, опробованный на кардинале Блукбери.

Он знал, где больница, палата, место Саймона. Далее он сделал все так же, как в случае Блукбери – но лечить Саймона было гораздо легче, и поправиться он должен был быстрее – молодой организм, абсолютно здоровый до привнесения в него болезнетворных частиц…

Монасюк был настолько уверен в успехе, что даже не стал дожидаться результатов. Он закрыл на ключ дверь фермерского дома и пошел к домику, где во время уборки урожая жили сезонные рабочие – работник, открывший ему дверь, объяснил, как вызвать такси.

Остальное было делом техники – за двойное вознаграждение таксист согласился отвезти Монасюка в ближайший аэропорт, откуда рейсы совершались также и ночью.

У себе дома в Женеве Монасюк был через день, и сразу позвонил Селезневу в Москву. Селезнев сказал, что с доказательствами причастности Осиновского к истринскому происшествию проблем не будет.

– Все дело в наркотиках, – только и сказал Селезнев. – Я уже знаю, кто в курсе тогдашних дел Осиновского, и встречусь с ним.

– Тогда я буду звонить уже из Джакарты, – сказал Монасюк и повесил трубку.

Он попытался найти Николая, но ему лишь сказали, что Николай, кажется, в России, и это очень поразило Анатолия Васильевича.

Интересно, что мог делать в России Николай?

Получить индонезийскую визу удалось быстро.

Джакарта встретила его жарким солнцем. После первых морозцев Москвы это казалось не просто контрастом, а совершенно выбивало (как, наверное, любого бы) из нормальной колеи.

Поэтому Анатолий на английском языке попросил водителя такси отвезти его в самый хороший отель города. Он чувствовал себя настолько разбитым, что даже не обратил внимание на название отеля, в котором снял номер.

По пути проезжали мимо национального банка – Монасюк попросил остановиться. Все эти наваливавшиеся со всех сторон проблемы напрочь отшибли ему память – он не поинтересовался перед отлетом, как обстоят у него дела с финансами.

Индонезия – цивилизованная страна, поэтому стоило ему зайти к главному администратору – все вопросы быстро были утрясены – он перевел деньги из Швейцарии, разместил их на кредитных карточках, а часть снял наличными.

Таксист не успел даже устать от ожидания и рассердиться. Впрочем, он тоже использовал время с пользой – пока Монасюк был в банке, он сладко спал, сидя в машине и накрыв лицо форменной фуражкой.

Номер был с кондиционером, Анатолий Васильевич разделся и лег на постель. Он не собирался спать – расслабившись, он дал себе внутреннюю установку на восстановление сил и полежал с полчаса, прикрыв глаза и размышляя.

На какой-то миг он вышел в Прапространство и моментально обнаружил невдалеке, в океане, центр, излучающий Черную энергию.

Не стоит понимать это буквально. Как уже упоминалось ранее, просторы Иномирья проматерии вообще имели визуально для Анатолия Васильевича сероватый цвет со сгущениями коричневатого и темносерого фона. Но сейчас он находился по иную сторону гималайской границы, и здесь все было темнее.

Что касается Черного излучения, то новоявленный остров возле Того-Паго мог иметь ауру любого цвета – но тогда противоположная сторона Прапространства была бы для Анатолия окрашена в контрастно противоположный оттенок.

Поэтому его органы зрения восприняли, если переводить на привычные категории, центр этой части Прапространства, как черный.

Анатолий вернулся в обычный мир. Сейчас ему нужно было решать несколько иные задачи.

Итак, где-то здесь, в Джакарте, находилась Мио Неру, судьба которой интересовала его в данный момент больше всего. В отличие от японского посланца Сото, который искал живую Мио Неру, Монасюк был убежден, что Мио мертва. Именно ее смерть, скорее всего, вызвала к жизни вендетту, которая уже стоила жизни десяткам людей.