Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 05. Мир одного дня: Бунтарь, Распад

— Это большой плюс в пользу перемен. Люди это оценят. Но вот другие аспекты… такой переход все-таки потребует множества лишений, самопожертвования, потребует разрыва с привычным, будет твориться много несправедливого, будут смятение и хаос.

— Когда люди осознают в полной мере, что от них потребуется, они просто взбунтуются. А если правительство подавит бунт, его сметут — во всяком случае, попытаются. И прольется кровь. Взять, к примеру, Хобокен. Эта местность намечена для переселения жителей среды из Манхэттена. Они будут жить в палатках и сборных домиках, пока не выстроят себе город. Эти люди на неопределенный срок станут беженцами, испытав на себе все физические и моральные травмы, связанные с этим состоянием. Думаешь, им понравится бросить свой удобный, налаженный быт ради жизни в пустыне ниже уровня моря — которую затопило бы, если бы не плотины, — и работать при этом на стройке? Пройдет много времени, тяжелого времени, прежде чем они поселятся в хороших домах и вернутся к прежним занятиям и нормальному образу жизни. Когда они полностью поймут, во что ввязались, произойдет взрыв, и мы получим Французскую революцию вкупе с Российской.

— Ну, не знаю. Большинство граждан приучено к повиновению и отучено от насилия.

— И все-таки в каждом живет дикарь из каменного века, который только и ждет удобного случая, чтобы вырваться наружу.

Кэрд распахнул глаза, точно в нем сработал какой-то механизм.

— У тебя в глазах словно лампочка зажглась, — сказала Ариэль.

— А если кто-то предложит вполне разумный план, как осуществить переход намного спокойнее, не заставляя страдать будущих переселенцев? Если… — И Кэрд затих.

— Это было бы здорово, — засмеялась Ариэль. — Но я не представляю себе, что это за кролик из цилиндра. Или у тебя возникла какая-то идея?

— Не то чтобы идея, но в голове что-то щелкнуло. Не знаю что. Может, еще вернется.

Они еще немного поговорили о другом, и паузы начали делаться все длиннее. Наконец Ариэль сказала, что ей пора, и опять всплакнула немного на прощание.

Кэрду стало горько, когда за ней закрылась дверь, хотя он и не знал почему. Ведь они будут видеться. Раз невозможно наладить прежние отношения, которых он не помнит, то возможно ведь выстроить новые. Если они оба этого захотят… Весь вопрос в том, захотят ли они?

Перед сном Кэрд поставил учебную кассету, которую должен был просмотреть до своего выхода на работу. Фильм познакомил его с новыми обязанностями, самыми простыми для начала. Всю первую рабочую неделю Кэрда будет сопровождать санитар со стажем, который обучит новичка всему, что ему следует знать.

В девять вечера Кэрд прибрался в квартире и опустил выдвижную кровать. Дав экрану команду разбудить себя без четверти двенадцать, чтобы вовремя занять место в каменаторе, он лег и почти сразу уснул. Ему приснилось несколько снов, из которых он, проснувшись, вспомнил только один. Еще несколько минут он лежал, слушая дребезжание звонка и свой собственный голос со стены. Потом сказал стенке, что встает, и велел ей заткнуться.

Сон был загадочный, хотя не составляло труда понять, откуда он взялся. В лечебнице Кэрд посмотрел фильм ужасов «Зомби тоже видят кошмары», посвященный живым мертвецам древнего Гаити. Вообще-то фильм был задуман как сатира на государственных чиновников, но далеко не все зрители это уловили. Под гробницей, откуда орда зомби выскакивала, чтобы пожрать колдуна, своего властелина, подразумевалась бюрократия, что тоже поняли совсем немногие. Кэрду снилась финальная сцена, и ему было страшно, хотя этот фильм перепутался с другим, «Дети в стране игрушек», очередным вариантом доновоэровской классики. Гигантские солдаты-роботы, нечаянно созданные двумя комиками, слились с зомби, превратились в них и выступили против армии оборотней, которой командовал злодей Барнаби. Кэрд прямо-таки слышал «Марш деревянных солдатиков», под который роботы обороняли Страну Игрушек от захватчиков.

Возвращаясь к яви, Кэрд слышал собственный крик — одно из мохнатых и рогатых чудищ избежало солдатских штыков и чуть было не сцапало его своими когтистыми лапами.

Он встал, выпил стакан воды и пошел в каменаторскую. Проходя мимо цилиндра среды, он сказал: «Доброе утро». Тот, чье твердое, как алмаз, лицо виднелось в круглом окошке, ничего, конечно, не ответил ему.

Закрыв дверцу своего цилиндра, Кэрд вдруг поймал потерянную мысль, выброшенную на поверхность бурлящим грозовым океаном его сознания. Хоть бы не забыть, подумал он.

И не забыл. Словно и не прошло шести дней с момента включения каменирующей энергии до момента раскаменации, вновь пустившей в ход молекулы его тела. В сознании Кэрда этот промежуток не отразился. Он знал, что так будет, но невольно отождествлял каменирование со сном, потому и опасался забыть мысль, вспыхнувшую у него в мозгу подобно новой звезде.

— В этом что-то есть! — сказал он, толкая дверцу цилиндра и выходя наружу. — До этого еще никто не додумался, насколько мне известно!

Он поспешно записал свою идею и лишь тогда снова лег спать. Проснувшись в шесть, он полчаса позанимался зарядкой, потом приготовил себе завтрак и поел. Пока он завтракал, в каждой комнате на стене горел оранжевый квадрат и слышался тихий зуммер. Посетив ванную и выйдя оттуда чистым снаружи и внутри, Кэрд выключил сигнал диктофона. Теперь уж он не забудет то, что записал. Следующим шагом было запросить справочник и найти в нем фамилию и номер должностного лица, с которым Кэрд хотел поговорить. Сделав это, Кэрд отправил свое сообщение на имя этого человека в банк данных. Сегодня Роберт Хамадхани Мунийгумба должен прочесть у себя в офисе распечатку с посланием Кэрда. Насколько быстро Мунийгумба будет действовать, зависит от его характера и от количества работы, с которой ему необходимо управиться. Если он не ответит Кэрду в этот вторник, придется ждать следующего.

Как Кэрд, в общем-то, и ожидал, в тот день Мунийгумба не позвонил ему ни в больницу, ни домой. Кэрд старательно учился тому, что должен уметь санитар: менять постельное белье, ставить цветы в вазы, складывать запасы в хранилище, а также помещать пациентов в цилиндры и вынимать их оттуда утром. Самой интересной и приятной обязанностью были десятиминутные беседы, которые ему предписывалось вести с желающими этого пациентами, а желали почти все. Он помогал также вносить вновь поступивших и раскаменять их. Внезапно заболевших или потерпевших несчастный случай людей горгонизировали в ближайших аварийных цилиндрах.

Перед концом рабочего дня инструктор, который его обучал, сказал ему:

— Мне кажется, у тебя получится, Кэрд. Ты подходишь для нашей профессии. Ты первый, кому удалось рассмешить гражданина Гранжана. И ты хорошо успокоил гражданку Блатан. Она очень боится умереть, но не хочет каменироваться и ждать, пока не откроют способ лечения ее рака. Да и то сказать, кто ее раскаменять-то станет? Она слишком старая — разве что тогда и секрет омоложения заодно откроют. Главное то, что ты проявил к ней большую доброту. Но ты-то сам не веришь в ту религиозную муть, которой ее пичкал, нет?