Борис Фрадкин - Дорога к звездам

— Не дашь, струсишь, — поддразнил его Колька Чупин,

— Нет, дам!

Тогда Яша решил сам разрядить напряжение. Он шагнул к Женьке, выставив вперед сжатые кулаки. В глазах Женьки мелькнул испуг, минутная нерешительность задержала его, а когда он собрался снова перейти в наступление, в классе появился Борис Сивков. Он протиснулся к Женьке, схватил его за шиворот и дал такого пинка, что Мачнев отлетел к дверям. По дороге ему подставил ногу Колька Чупин. Женька растянулся, придавив сверток с пирожными. Поднявшись на ноги, он принялся развертывать бумагу. Увы, пирожные превратились в бесформенное месиво и сразу стали несъедобными для брезгливого и привередливого Женьки.

— Ничего, — посочувствовал ему Колька, — так даже вкуснее будет.

Прозвенел звонок, мальчики и девочки сели за парты.

— А что, собственно, случилось? — спросил Борис Яшу. Выслушав объяснения, он мрачно посмотрел в сторону Женьки.

— Болван какой.

— Хуже, -возразил Яша. — Он негодяй.

— Подожди-ка.

Борис вырвал из тетради листок и написал: «Сейчас же передай сюда бумагу, в которую завернут твой винегрет». Записку переправили Мачневу. Тот прочел ее и презрительно поморщился. Он все еще держал в руках сверток с пострадавшими пирожными.

Теперь Женька получил возможность досадить и Яше и Борису. Он развернул журнальный лист и, пока Ольга Михайловна объясняла новую теорему, с огорченным лицом начал выбрасывать под парту содержимое свертка. Борис с Яшей переглянулись: на Женьку это не походило, он был страшно упрям, если только ему не грозила немедленная расправа. А уж во время урока Сивков, конечно, ничего не мог ему сделать. Что касается более далекого будущего, то в него Мачнев не заглядывал, полагаясь на милосердие противника и свои быстрые ноги.

Расставшись с пирожными, Женька приподнял журнальный лист, чтобы Яша и Борис могли видеть, что он делает, и медленно, не производя шума, разорвал лист пополам. Каждую половинку он разорвал еще раз пополам и так рвал до тех пор, пока перед ним на парте не образовалась куча мелких обрывков. После этого он подпер кулаком подбородок и стал внимательно слушать объяснения Ольги Михайловны.

— Г-г-гадюка! — скрипнул зубами Борис. — Ну, ладно!

— Та-ра-ра, — Яша заерзал на парте. — Сейчас мы его попутаем.

Он торопливо оторвал клочок от задней странички тетради и написал на нем только одно слово: «Дунь!» Пока Борис соображал, что это означает, записка перекочевала к Кольке Чупину, который сидел позади Женьки. Прочтя записку, Колька даже зажмурился от предстоявшего удовольствия. Потом он перегнулся через свою парту и неожиданно дунул на Женькину кучку. Над партой Женьки поднялось белое облако. Гул восторга прокатился по классу. Ольга Михайловна прекратила объяснение теоремы и повернулась от доски к мгновенно замершему классу. Она тотчас же заметила на полу обрывки бумаги.

— Кто это сделал? — спросила она.

И хотя фискальство в шестом «Б» считалось позорным, никто не осудил Кольку, ответившего:

— Это Мачнев безобразничает, Ольга Михайловна. При этом лицо Чупина осталось совершенно невозмутимым.

— Кто разрешил тебе сорить в классе, да еще во время урока, Мачнев?

— Я я не сорил… Это…

Женька обернулся к Чупину, но Колька, сладко улыбнувшись, показал ему из-под парты кулак.

— Я нечаянно, Ольга Михайловна, — чуть слышно пробормотал Женька.

— Немедленно собери все до последней соринки.

Женька поспешно опустился на пол и начал собирать обрывки бумаги.

— Эх, — вздохнул Яша, с улыбкой наблюдая за ползавшим по полу Женькой. — Жаль листки. Кроме заголовка, я ничего не успел разглядеть. Придется где-то журнал разыскивать.

— Да чего особенного, — успокоил его Борис, — не иголка же. Найдешь.

Весь день после школы Яша потратил на поиски журнала с описанием самодельного фотоаппарата. Он начал со своих журналов, но ничего в них не нашел. Пришлось пойти в библиотеку. Там ему дали подшивки за два года, только и в них не оказалось самодельного фотоаппарата.

Наконец поиски Яши заинтересовали библиотекаря. Когда он объяснил, в чем дело, она пожала плечами и сказала, что более бестолкового мальчика не встречала. Оказалось, по фотографии в библиотеке имеется целая полка книг. Библиотекарь унесла подшивки журналов и вернулась с кипой книг толстых и тонких, с картинками и без картинок. У Яши глаза разбежались. Тут было все: и как снимать, и как проявлять негативы, и как делать отпечатки, но все-таки описания самодельного фотоаппарата не оказалось.

Вечером приехал Володя. Ростом и внешностью он был в мать: невысокий, светловолосый, с чистым матовым лицом, тонким носом, красивыми изогнутыми губами. Только кулаки у него были отцовские: хоть и небольшие, но тугие, как свинчатки. И ходил он по-отцовски — уверенной хозяйской поступью.

Прежде всего он протянул Яше новую книгу «Повелитель мира» Беляева, потом обнял мать за плечи и провел ее в комнату.

Увидев на столе Яши книги по фотографии, Володя удивился.

— Что это может значить? — спросил он.

— Хочу заняться фотографией, — пояснил Яша, — вот изучаю.

— Тебе, что, отец фотоаппарат купил?

— Еще чего не хватало, — заворчала Анна Матвеевна. — Я их тогда вместе с аппаратом из дому погоню.

— Аппарата у меня нет, — сказал Яша, — но если ты хочешь сделать мне подарок, я тебе могу объяснить, какой аппарат лучше.

— Да? — Володя рассмеялся. — А у тебя губа не дура… Что ж… лет эдак через десять после окончания школы… при благоприятных обстоятельствах, разумеется…

— Он будет у меня значительно раньше, — отрезал Яша. — Я его сам сделаю.

— Температура у него? — с наигранным беспокойством спросил Володя Анну Матвеевну. — Или осложнение на это самое? — он покрутил пальцем над своим ухом.

— Я только не знаю, где достать линзы, — вздохнул мальчик, стараясь не обращать внимания на шутки брата. — Поможешь?

— Что же, линзы я тебе достану, только употреби их на что-нибудь поумнее. Кто же делает самодельные фотоаппараты? Ну, сам посуди: это же такая тонкая штука. И кто только тебя надоумил?

— Пирожные.

— Как, как?

Яша рассказал ему историю с Женькой Мачневым. Ох, уж и смеялся Володя. Он уперся руками в бока и раскачивался, будто у него живот схватило. Глядя на него, не выдержала и Анна Матвеевна.

— Ладно, — сказал Володя, отдышавшись, — принесу я тебе линзы.

Районная детская техническая станция помещалась в полуподвальном помещении нового жилого корпуса на углу улиц Карла Маркса и Красной. В двух небольших комнатках работали моделисты под руководством Григория Григорьевича Мохова, бывшего преподавателя Саратовского речного училища. Это был худощавый мужчина среднего роста с маленькой головой и длинной шеей, на которой резко выступал кадык. Люди, близко знавшие Григория Григорьевича, считали его неудачником в жизни, скучным в компании, чрезвычайно неотзывчивым человеком.