Александр Зорич - Прикосновение

- Вряд ли я рискую ошибиться, если допущу, что произошло некое из ряда вон выходящее событие, почтенные гиазиры.

- Ты прав, южанин. - Гонец смотрел на Динноталюца с явной неприязнью. И, не сомневаюсь, известие о нем доставит тебе столь же много радости, сколь мне и моему народу - скорби. Государь скончался.

Потрясенный посол не спешил принести свои соболезнования, ожидая, что приличествующие случаю слова прозвучат из уст Нолака, но тот все молчал и первым тишину нарушил Главный Гонец:

- С самого начала меня насторожила твоя осведомленность в вопросах, связанных с самочувствием государя. Затем ты осмелился перечить главе посольства, чем выказал дурное воспитание, несвойственное давно состоящим на дипломатической службе. И, в довершение - твой ужасный выговор южанина, проявившийся вместе с возвращением здравого рассудка. Сказанного мною достаточно, чтобы настаивать на немедленном досмотре футляра. Думаю, это прольет свет на обстоятельства преждевременной кончины государя.

Динноталюцу была представлена возможность убедиться, что при необходимости императорская гвардия способна перемещаться не только самостоятельно, но и вполне быстро. Посол не успел толком осознать смысл сказанного Главным Гонцом, как очутился в окружении алебардистов. По первому требованию были предъявлены ключи, начальник почетного караула (он отличался от своих подчиненных лишь отсутствием алебарды) принял из рук Динноталюца неузнаваемый цилиндр из дешевого металла и посол облегченно улыбнулся.

- Радуешься нашему горю, южанин? - Гонец стоял рядом, ожидая, когда гвардейцы кончат возиться с замками.

- Нисколько, гиазир, - Динноталюц понимал, что его подозревают в причастности к покушению на императора, но спешить с оправданиями считал нелепым. Ему лишь хотелось слегка задеть Главного Гонца:

- Мне вспомнилась гостиница и я хотел бы рекомендовать вашим устроителям убрать из нее либо картины, либо старые латы - их соседство забавляет постояльцев, но отнюдь не идет на пользу величию Империи.

- Вот как? И чем же это вызвано?

Динноталюц явно не достиг желаемого - его собеседник оставался невозмутим - но повторить выпад ему помешал начальник почетного караула, доложивший Гонцу, что футляр вскрыт и готов к досмотру.

Посол, оттертый гвардейцами в сторону и лишенный возможности видеть его содержимое, ждал, когда к нему повернется Гонец и, стремясь сгладить неловкость, с показной небрежностью протянет верительные грамоты, осведомляясь, чья подпись стоит против имени Нолак. Поскольку известие о смерти императора поколебало уверенность Динноталюца в уместности обмена ролями (даже если таковой был предусмотрен Ведомством, а не являлся, как подозревал посол, самовольной выходкой Нолака), то он, смакуя миг своего торжества, ответит, что его подпись надлежит искать выше. Результаты проверки, которая не замедлит последовать, посрамят Главного Гонца (что приятно) и основательно подмочат репутацию Нолака (что приятно вдвойне), а потом Динноталюц с полным правом задаст вопрос о прятках и все пойдет своим чередом.

Однако надежды посла не спешили сбываться. Прошло уже достаточно времени, чтобы успеть ознакомиться как с тарской копией грамот, так и с их оринским оригиналом, а Гонец все еще стоял к нему спиной и, судя по птичьим движениям затылка, рассматривал со всех сторон какой-то предмет. В том, что футляр не содержит ничего, нуждающегося в т а к о м рассмотрении, Динноталюц ручался головой и честью, но разве сегодня не была продемонстрирована со всей убедительностью уязвимость именно тех фактов, которые раньше представлялись неоспоримыми? И если посол не знал, какой именно предмет находится в руках Главного Гонца, то ему, по крайней мере, легко было оценить исходящую от него опасность, ведь пробудить интерес имперского чиновника в данных обстоятельствах может только диковинное орудие убийства.

- Здесь не обошлось без происков южан, почтенные гиазиры! Надеюсь, никто не думает, что э т о попало сюда по моей воле?

На слова посла никто не обернулся и он заговорил громче:

- Я служу Ведомству двадцать восемь лет и всем известна чистота моих помыслов! Допущение о моей причастности к заговору смехотворно!

Посол срывал голос в крике:

- Да, смехотворно, почтенные гиазиры, и, обвиняя меня, вы играете на руку южанам, чьи недостойные происки надлежит раскрыть прежде, чем овдовеет моя супруга!!!

Он был так взвинчен, что далеко не сразу почувствовал прикосновение:

- Ну что там еще, Динноталюц? Снова ворсинка?!

- Да, Нолак, и притом та же самая.