В. Бирюк - Пристрелочник

Начали на меня всякие слова говорить, угрозы угрожать, лезут чуть не в лицо со всех сторон, ножи даже вытащили… Э-эх. Разве ж так дела делаются?

«Есть три правила, о которых надо помнить в драке. Изо всех сил старайся показать, что ты трус, слабак и дурак. Молчание — лучшее оружие воина. Сердитые взгляды и злые слова еще не выиграли ни одной битвы, зато кое-какие проиграли».

Что ж вы на меня так беспорядочно зубками-то лязгаете? Не ребята, давайте по Рабиновичу: «Администрация порта — со своей стороны, а Рабинович — со своей». В смысле: структурированнее.

Толмач как-то насчёт Рабиновича перетолмачил. Потом тюштяй говорил, потом рявкал. Рявкал долго, ему отрявкивали. Расселись, наконец. В два ряда. Менее авторитетные — на земле сидят, поважнее — у них за спинами на лавках задницы наслаждают. У меня за спиной в двух шагах э… выходное отверстие. Занавешено рогожей. За ней, как я знаю, два чудака с копьями наголо — отгоняют толпу, чтобы воздух не застила. Рядом толмач, мужикашка неопределённого возраста, веры и национальной принадлежности. Но лепечет резво. Дальняя от входа половина полуземлянки — почётное место — плотно набито атями разных уровней атятнутости и сообразительности. Посреди, как классный руководитель на выпускном фото — вождь «уток». Орёл наш грозный. В смысле — селезень. Глядит… державно. Тюштяй. С ним и разговариваем.

Да, к слову: земля утоптанная, ковриков нет, печки нет, из окошек — два душника в стенах посередине помещения. Сквозняка — нет, крыша — целая, из осветительных приборов — коптилка малая. Темноватенько и душноватенько. Ну, факеншит, почти идеал…

— Достопочтенный тюштяй. Какие ваши доказательства? Изложите кратко суть претензий в мой адрес.

Не, на Шварцнегера я точно не тяну. После перевода пошли разнообразные дипломатические, с элементами русского мата, оры и выкрики. Но аудитория сумела как-то взять себя в руки, собраться, сосредоточиться и вернуться к теме. Устами своего предводителя:

— Мы хотим, чтобы тебя не было. Чтобы ты сдох, чтобы ты ушёл, исчез, испарился.

— Почему?

Ребята! Я же хороший! Беленький и пушистенький. В смысле — гладенький. Давайте жить дружно!

— Потому что это наша земля! Мы живём на своей земле по своим законам! А ты припёрся. Незваный-непрошеный. Сгинь! Сгинь нечистая!

За точность перевода — не ручаюсь. Там орали многие, толмач аж пропотел от напруги, бедняга.

— Достопочтенный тюштяй, позволю себе детализировать ваш тезис. Вы хотите трёх вещей. Вы хотите жить. На этой земле. По своим законам. Вы хотите не одного — трёх. Сразу.

Дождался окончания перевода и старательно растопырил перед аудиторией три средних пальца.

Нет-нет! Вы неправильно подумали! У меня не растёт на руках по три средних пальца! И совсем не тот жест! Хотя…

Помахал. Народ фигурой полюбовался, загрузился, задумался. Продолжаю:

— Вы хотите трёх вещей. Это много. Но я не хочу ссор. Я согласен. На две. На любые две из ваших трёх. Смотрите — я пришёл к вам, я хочу мира, я уважаю народ Яксярго. Я отдаю вам б о льшую долю. Две трети того, о чём мы спорим. Больше того: я отдаю вам две любых трети. На ваш выбор. Решайте: что вы выберете, и я соглашусь с этим. Вы — свободный народ, вы — уважаемые люди, для меня — честь говорить с вами. Давайте жить мирно. Я — за мир.

Тема раздела добычи, возникающие при этом споры, типовые обороты… поход научил.

«Делить шкуру неубитого медведя» — привычное русское народное занятие.

Но я тут круче загибаю: предлагаю поделить шкуру их собственной, ещё неубитой «коровы». От которой щедро предлагаю б о льшую половину. По сути: наглость. Но ассоциативно — типично.

Ассоциация сработала: половина присутствующих сидела с открытыми ртами. Вторая половина судорожно строила разнообразные фигуры из трёх пальцев. Используя не только те три средних, которыми помахивал я, но и все остальные. Кто-то, кажется, собрался и портянки расшнуровывать. Однако, поскольку оба множества — рты и пальцы — частично пересекались, то остались и разговорчивые индивидуумы:

— Непонятно. Объясни.

— Две любые из трёх. Комбинаторика называется. Например: можно жить. На своей земле. Но — по моему закону.

— Нет! Никогда! Ни за что! Он больной?! Он сошёл с ума?! Испугался нашего вида?

«— Яша думал, что Софочка таки без ума от него. Оказалось, она была без ума и до него».

Уважаемые «утки», не делайте из себя «Яшу». Я здесь псих задолго до встречи с вами. Прямо с момента вляпа. Прогрессизм у меня, знаете ли. В остро-зачаточной форме.

Продолжаю. Острить и… и зачинать. В смысле — трахать атятские мозги:

— «Никогда»? — Да нет проблем! Комбинаторика — это очень свободная, очень дружелюбная система! Предлагает другие варианты: можно жить, и — по своему закону! Но не на этой земле. Все, кто захотят уйти в другие страны — могут сделать это по нашему договору совершенно свободно.

— Нет! Это наша земля! И это наш закон! И мы никуда не уйдём, и ничего не будем менять! Вот так! Это наше последнее слово!

— Глас народа — глас божий. «Нет» — так «нет». Ибо есть и третья пара: на своей земле, со своим законом. Но — не жить.

Увы, я не могу зачитать каждому из присутствующих его права, предоставить последний звонок и государственного адвоката. Я могу лишь соболезнующе улыбнуться этим людям. Которые не поняли, что пускать в свой дом «Зверя Лютого» — смерти подобно. Уже — без «подобно».

— Лови!

Я кидаю в тюштяя стеклянный флакон уже без выдернутой пробки. Сосудина летит через всё помещение, вращаясь и разбрасывая струйку прозрачной жидкости. Тюштяй перехватывает её в воздухе около своего лица. И остатки жидкости вылетают из флакона. Ему на лицо, на соседей. А я кидаю второй такой же флакон влево. Там народ как-то… поздоровее. И числом побольше.

А теперь — два шага назад, нащупать край рогожки, выскользнуть и закрыть за собой. И не дышать. Потому что синильная кислота… всасывается любой слизистой. Например — трахеями. А оно мне надо? После моего «хриповырывания» я к трахеям… Тьфу.

Снаружи мне в спину немедленно упёрлись два копья. Главное: «улыбаемся и машем». Но — не резко.

Я ласково улыбнулся двум молодым, напряжённым, как трёхдневный запор, охранникам, приложил палец к губам.

— Илья, переведи. Совет будет говорить с духами предков. Слышите крики? — Шаманы начали камлание. А это грохнул стол — предки пришли. Просили не беспокоить.

И, снова развернувшись спиной к копьям, осторожно закрываю стоящей рядом у стены толстой дубовой лядой дверное отверстие. Тяжёлая зараза.

Поклонился двери и, снова улыбнувшись охранникам, потопал к ботнику.

Тихо.

Спокойно.

Не бежать.

Шаг деловитый, но без спешки.