В. Бирюк - Урбанизатор

«Человек предполагает, а ГБ располагает» — старинная русская мудрость.

Ночью потеплело, и пошёл снег. Когда утром ко мне в балаган всунулись Ольбег и Алу в полном боевом снаряжении, пришлось спросить:

— В чём разница? Между тем, что нонече, и тем, что давеча?

Ольбег обиженно засопел, а Алу, тяжко вздохнув, сформулировал:

— Снег. Рыхлый. Не побегаешь.

— А вот если мы…

— Ольбег, не придумывай приключений. На наши задницы. Задание. Двум сильно жаждущим. Все трофейные лыжи перебрать, собрать гожие, привести в порядок. По готовности — доложить Чарджи. Бегом.

Снег шёл три дня. Навалило…! Под свесы крыш.

Хорошо, что Стрелка — высокое место. Всякий ветерок поднимает столбы снежинок. И тащит такое «белое торнадо» до ближайшего обрыва. Потом «торнадами» мои трудники с лопатами поработали. «Полчище» должно быть чистым, мне тут сугробов с тропинками между ними — ненадобно. И во всех дворах, во всех закоулках… Кто не может снег лопатой убирать — научится кирпичи на творильной доске сотворять. Кому-то что-то непонятно?

Ещё через пару дней мы выдвинулись.

Довольно большая компания собралась: моя «абортоидная» команда, Чарджи с половиной гридней, Паймет с парой своих, Гладыш, Илья Муромец… даже Николай с помощниками:

— Мне, Ваня, пора молодёжь учить. Они ж даже упаковать хабар не умеют! А уж снять аккуратненько, разложить, оценить… Вот, трёх оболтусов взял. Может, хучь один гожий вырастет.

У молодёжи — глаза горят. Ура! На войну взяли!

Десять вёрст сквозь сугробы и болота… пропотели и поуспокоились. А как переночевали в лесу, под страшные сказки про волков-людоедов…

— А ты шо?! Ты не знал?! Так Воевода со всех здешних лесов самых злых волков собрал! Волшбой приманил! Вот те хрест! Особенно человечьим мясом откармливает! Чтобы они, стал быть, никого к Всеволожску не пускали. У нас-то, сам же видал — нету возле Стрелки. А тама! Тыщи собралися! Человечинкой балуются. Теперь по округе пойдут — сходный вкус искать. Ты смотри — от костра ни на шаг. А то сзади за загривок — хвать! И в лес…

Вообще-то, реальная проблема. Такое здесь бывает. Через месяц-другой волки в лесу оголодают — могут случаться… случаи.

С утра, только светать начало, вышли на берег этой Ватомы. Как всегда — ну «Русь Святая» же! — ни одного указателя. А зачем? — Доброго человека Господь и так доведёт.

Я, в принципе — не против. Просто ГБ в роли ГПС-навигатора… Типа: у нас на Руси гвозди — только микроскопами забивают. Электронными.

— Ну что, Паймет, где твоё селище?

Мужик палец поднял и… и замер. Смотрю я вдоль его пальца, а там… Там клуб дыма из-за леса выскочил. За ним следом — струйка, вторая, третья… Уже столбом повалило…

— Стоять!

Паймет, сбитый с ног, подвывает, пытается в ту сторону ползти, слёзы у мужика потекли, пальцем туда тычит.

— Говорит: его селение горит, дом его.

— Правильно говорит. Почему горит?

— Дык, известно почему: находники жгут.

— Илья, а дальше? Следующую мысль ты подумать не можешь?

— А чегось тут думати? Раз жгут, значит — уходят.

— А куда?

— Дык… выходит сюда.

— А дальше?

— Да что ты меня как дитё несмышлёное! Дальше — встречать надо!

Всё верно: на второй-третий день в свежевыпавшем снеге начинаются процессы кристаллизации, кристаллы растут, связность массы снега увеличивается, снег оседает, уменьшается в объёме, в рыхлости. В горах — снижается опасность схода лавин, на равнинах — улучшаются условия движения транспорта. Чем чудаки и собираются воспользоваться.

Часа через два на реке появляется караван. Десяток «унжамерен» на лыжах, пяток волокуш с лошадьми, десяток пленников, связанных в гирлянду.

Тут и боя-то не было. Стрелки дали залп. Один. Салман зарубил чудака с копьём. Одного. Илья долбанул придурка по голове булавой. Один раз. У волокуш были… это называется не возница, а вожатый — рядом с лошадьми идут, за повод тянут. В экипажах нашлось с десяток раненых. Всё это… дорезали, ободрали и… как же правильно сказать-то? — Обезушили?

Выдвинулись к селению «лосей». Ну какой может быть нормальный пожар после снегопада?! Так, сеновалы сгорели, кое-где крыши провалены, изба одна вся закопчённая стоит…

— Э… Воевода, Паймет говорит — они завтра сюда вернутся, всё исправят, всё сделают.

— Нет. Вы будете жить там, так и столько — как я скажу. Вы приняли присягу и исполните по слову моему. Изменников я… наказываю.

«Лоси» были очень удивлены и обижены. Вот же! Родная земля, родная деревня! Врагов прогнали — можно же вернуться! Всего-то пара недель прошло!

Нет. У моих людей нет иной родной земли, кроме той, которую я им дал. Нету вотчин-дедовин, нету родовых, «испокон веку…», «с отцов-прадедов…».

У вас нет иной родины, чем та, которую дал вам я. А сюда заселю какую-нибудь другую «сволочь» из моих новосёлов.

Об этом рассказывать… несвоевременно. А вот уговориться с родом «лося» о добровольной передаче всех их земель мне — уместно. И чуть подсластить пилюлю предводителю:

— Паймет, коли вы отдались в волю мою, то и всё ваше — моё. Вы отдали мне эту землю. Я отстрою ваше селище. Лучше прежнего. Но не сейчас. А тебя, или кто из вас лучше других на тиуна выучится — сюда головой поставлю.

Яркая «морковка» для усиления мотивации в обучении.

Что я, между делом, нарушил общераспространённое правило: «Раб — принадлежит хозяину, имущество раба — ему самому» — моя проблема. Разве я обещал кому-то, что буду следовать «общепринятым правилам»? Чужие законы мне неинтересны. На Стрелке один закон — мой.

Что, девочка, скучно? Сквозь снега лезли, в сугробах барахтались, в лесах блуждали… Разок стрельнули-стукнули… Ни геройства яркого, ни страстей смертных. Всей прибыли: пяток заморенных лошадок, парочка моих замордованных связистов да заснеженное пепелище.

Мелочь мелкая, неинтересная.

Так ведь и ключик куда как меньше запоров, им отпираемых, теремов, теми запорами сохраняемых.

Цепочка: Мадина-Гладыш-Паймет-«лоси»-«ледовое побоище»-Ватома оказалась последовательностью «ключей», которой я «открыл» этот народ. «Распахнул». Для мира, для «Святой Руси». Для «Зверя Лютого».

Ключики… они разные бывают. Вот, к примеру, есть у тебя… завязочка. От всей твоей одежды — весьма малый кусочек. А ежели я за неё потяну… Во-от, картинка совсем уж другая. Мне так — очень интересная. А вот ежели я тут… от тебя, от тела твоего, малый… чуть прикушу. Но-но! Не пугайся! Я своих не грызу — только покусываю. А теперь вот… тут. Уж и глазки закатилися у красавицы. А всего-то чуть пальчиком… одним… по ну совсем малой частичке… Ты уж и смотришь иначе, и дышишь по-иному, и сама вся… Мелочи мелкие… Однако же, в умелых-то руках…