Сергей Волков - Дом-призрак

Сергей ВОЛКОВ

Дом-призрак

Если спросите, откуда

Эти сказки и легенды...

По-моему, Лонгафелло.

Эту историю рассказал мне как-то постновогодним вечерком мой сосед, бывший МНС какого-то НИИ, ныне подвизающийся в должности курьера-секретаря одной из многочисленных фирмочек, ООО "ТОО", или чего-то в том же духе...

Мы сидели вдвоем у меня на кухне, под водочку и остатки новогодних салатов, время подкатывало к полуночи, и разговор зашел о всяких оккультностях и мистиках. Понятно, я, как заядлый материалист, доказывал, что все это - лишь фантазии и вымыслы, а сосед помолчал-помолчал, а потом вдруг рассказал мне вот что:

"В тот вечер я, набегавшись за день по разным, зачастую ничего не значащим, делам, очутился в районе Чистых Прудов. Нужно было зайти к полузнакомому человеку и передать ему какие-то брошюры в пухлом конверте, так, просто одна из моих служебных обязанностей. Адрес, написанный на конверте, был мне совершенно незнаком, и сейчас, спустя несколько месяцев, я его уже и не помню. То ли Трехсвятительский переулок, то ли Хитровский, а может быть и Певческий. Факт, что место это находится в районе бывшей Хитровки.

Вечерок выдался мерзкий. С неба летела какая-то мокрая гадость, которую ни снегом, ни дождем назвать было нельзя, дабы не оскорбить эти формы осадков. Похолодало, и асфальт под ногами покрылся корочкой, так что шагать по обледеневшим тротуарам приходилось с опаской. Я свернул с Покровки в длинную кишку Колпачного переулка и наугад двинулся в глубь старых дворов, поминутно поскальзываясь и чертыхаясь про себя. До полуночи оставалось ещё часа два, но в этих глуховатых местах, не смотря на близость залитых огнями центральных улиц, было тихо и безлюдно.

Вскоре я добрался до старинного, обветшалого монастыря с наглухо запертыми воротами. На них висели какие-то таблички, но в темноте ничего прочитать было невозможно.

Чтобы сэкономить время, я решил срезать и пройти через темный двор мне показалось, что он проходной, и минув его, я окажусь в соседнем переулке.

Двор встретил меня гробовой тишиной и мраком. В окнах окрестных домов почти не было огней, лишь кое-где еле теплился свет, словно в квартирах жгли церковные свечи. Заснеженные, укутанные на зиму брезентом машины напоминали могилы, а карканье одинокой серой вороны с ветки заледеневшего тополя прозвучало, как крик ждущего добычи черного ворона.

Мне стало не по себе, и я, ускорив шаг, пересек мрачноватый дворик, нырнул в низкую арку, но вместо переулка попал в следующий двор, ещё более заброшенный.

С одной стороны его замыкала глухая высокая кирпичная стена, с другой - серый бетонный забор с железной, неприкрытой калиткой, с третьей высился жилой дом, из арки которого я вышел. По умному надо было бы вернуться, но бес упрямства толкнул меня в спину, и я двинулся к железной калитке - в конце концов, не могу же я вот так идти вечно по этим дворам, в любом случае тут до набережной Яузы десять минут ходу!

Проходя калитку, я случайно задел её рукой, и она отозвалась заунывным скрипом. "Ч-черт!", - выругался я про себя, а по спине побежали мурашки. За забором, спрятавшись за сеткой тополиных ветвей, стоял двухэтажный дом, выдержанный в готическом стиле, с проломленной крышей, какой-то полуобвалившейся лепниной по фронтону, с выбитыми дверями и темными стрельчатыми окнами без стекол. И тут в спину мне раздалось: "Молодой человек! Не ходите туда!".

От неожиданности я вздрогнул, резко обернулся - и замер! Передо мной, по ту сторону калитки стояла высокая старуха в черном платке, длинном, старомодном пальто, с мелкой кривоногой собачкой на цепочке.

"Не ходите туда!", - повторила она, глядя на меня из-под платка колючими черными глазами: "Там нет пути". Я в замешательстве посмотрел на разрушенный дом. Как так нет пути! Я же ясно видел, что с левой стороны дом можно было обойти и выйти на освещенную улицу! "Может, бабулька не в себе?", - мелькнула у меня мысль, а вслух я сказал: "Не беспокойтесь, пожалуйста, я пройду!"

"Молодой человек - дурак!", - с достоинством сказала старуха своей собаке: "Он думает, что я выжила из ума! Хорошо, пусть идет! ТАМ будут рады!"

И тут она засмеялась таким мерзким, таким ужасным каркающим смехом, что волосы у меня на голове встали дыбом! Проклиная в душе всех старух на свете, вместе взятых, я резко повернулся и устремился к ясно видимому мною проходу.

Стараясь как можно быстрее уйти от хихикающей мне в спину фурии, я делал большие шаги, ступая ботинками в плотоядно чавкающую снежную кашу и против своей воли косился на приближающейся дом, на черный провал двери и пустые окна.

Вдруг что-то случилось, словно бы мир вокруг меня изменился: крыши дальних домов заволокло мглой, воздух вокруг сгустился, и в нем увязли все звуки большого города. Я слышал лишь собственное прерывистое дыхание, а передо мной, почему-то очень близко возник черный дверной проем. "Что же это?!", - в отчаянии подумал я, пытаясь повернуть в сторону: "Как же так! Я же не хотел сюда...".

И тут дикий ужас пронзил мой мозг - черные окна, словно пустые глазницы исполинского черепа, осветились изнутри призрачным зеленым светом! Я закричал, но крик мой утонул в вязком воздухе, а ослабевшие ноги, заплетаясь, все несли и несли отчаянно сопротивляющееся тело прямо в мерцающий дверной проем!

Я что было сил ухватился руками за мокрый, скользкий косяк, а из глубины дома на меня уже наплывало НЕЧТО, бесформенное, многоликое и очень страшное. Из мглы таращились какие-то мерзкие морды, обрамленные завитыми париками, женщины с высокими прическами и горящими глазами суккубов рвали на груди кружевные платья, а оттуда вылезали ещё более страшные лики с оскаленными пастями. И вся эта нечисть тянула ко мне скрюченные руки с длинными когтями, а в ушах стоял нечеловеческий стон: "Иди сюда! Иди же! К нам, к нам!!"

Я дико кричал, по прежнему вцепившись в косяк, ломая ногти и обдирая пальцы, а ноги мои уже переступили порог страшного дома, и вот уже одна из ужасных лап дотянулась до них, и черные когти впились в голень... Ужасная боль пронзила меня, я забился, теряя сознание и моля о помощи, левой рукой вытащил из кармана пальто маркер и начал чертить на косяке, на стене, на полу, словом, на всем, до чего можно было дотянуться, кресты! И вдруг в тишине прозвучал отчетливо слышимый удар церковного колокола!

Мерзкие лапы сразу отдернулись, на рожах появилось разочарование, вой смолк, сменившись унылым бормотанием - и тут же на меня навалился звук! По ушам хлестнуло уличным шумом, глаза ослепил оранжевый свет фонаря, а в спину ударило так, что затрещали ребра!

С минуту я ошалело озирался, пытаясь понять, где я и что со мной, потом сообразил, что лежу на тротуаре под фонарем, вскочил и что есть духу бросился бежать по безлюдной улице, на которой вдруг оказался. Не помню, сколько я бежал и куда. Все, что я видел, слышал и пережил на пороге страшного дома, гнало меня подальше от этих жутких мест, и очнулся я, лишь выбежав на Солянку. Из разодранной ноги буквально хлестала кровь, ногти на руках были обломаны, а в левой я все ещё держал толстый черный маркер без колпачка...