Николай Чадович - Губитель максаров

Да и на непосредственную помощь Карглака в ближайшее время рассчитывать не приходилось. Сейчас за ним гонялась целая свора соплеменников-максаров, для которых утрата любимого оружия была равносильна смертельному оскорблению.

Следовательно, вначале надо было браться за кропотливую подготовительную работу – тайно закупать оружие, создавать лагеря для обучения наемников, часть из которых и огнем-то овладела совсем недавно, формировать командный корпус, составлять уставы, укреплять тылы и так далее до полного умопомрачения.

Все это претило Хавру, вольному кондотьеру, бродяге и прирожденному интригану.

К сожалению, фактор времени работал против него, и мальчик, так мешавший Карглаку, мог скоро превратиться в нечто такое, к чему не смогут подступиться все максары на свете. Вот Хавр и решил первым делом провести кое-какие розыскные мероприятия да заодно разобраться, чем дышат эти людишки, веками попираемые железной пятой максаров и тем не менее продолжавшие здравствовать.

Очень скоро всем примелькался скромно одетый, но любезный и щедрый путник, странствующий от поселка к поселку в поисках святых реликвий (жестянщики не отличались набожностью, однако внешние приличия блюли и религиозных подвижников уважали).

При помощи (отнюдь не бескорыстной) местных властей он копался в архивах, наводил справки у лекарей и повитух, собирал слухи и посещал заведения, в которых юные жестянщики набирались ума-разума. По всей стране рыскали многочисленные агенты Хавра, получавшие содержание в зависимости от объема и качества добытой информации.

Для начала Хавр наметил себе кое-какие ориентиры, пусть даже и смутные.

Во-первых, искомый мальчишка, несомненно, был урожденным максаром, иначе зачем бы им так интересовался Карглак. Во-вторых, его появление здесь должно было сопровождаться не совсем обычными событиями, которые не могли вот так просто стереться из памяти жестянщиков. И, наконец, в-третьих, некоторые факты позволяли отождествлять мальчишку с тем самым легендарным Губителем Максаров, слухи о скором пришествии которого упорно циркулировали во многих странах.

Следовательно, надо было искать сироту, своей внешностью заметно отличавшегося от аборигенов, чье происхождение связано с какой-то загадкой. Кроме того, как потомок максаров, он в настоящее время должен был превосходить своих сверстников по всем статьям, а особенно силой, живучестью и жестокостью. Однако, не пройдя окончательного перевоплощения, связанного с целой серией сложнейших хирургических операций, мальчишка был достаточно уязвим в физическом смысле и недостаточно изощрен в смысле сверхчувственном. Не исключено, что он вообще не знает ни о своем происхождении, ни о своем предназначении.

Список лиц, соответствующих всем условиям Хавра, состоял из нескольких сотен имен. Однако усилия, потраченные на проверку такой уймы подозреваемых, дали в конце концов свой результат. В тумане домыслов и предположений замаячила одна-единственная реальная фигура – некто Окш Сухорукий.

Он был сиротой, найденным при загадочных обстоятельствах в стороне от дорог и населенных пунктов. При раскопках, предпринятых в этом месте, были обнаружены останки странного существа. Специалисты опознали в нем так называемого «рудокопа» – еще одно создание максаров, обреченное на постоянную жизнь под землей. Это соответствовало канонической версии легенды о Губителе Максаров.

Лекарь, занимавшийся излечением найденыша, подтвердил, что тот отличался удивительной жизнеспособностью.

Урд Пучеглаз отказался сообщить какие-нибудь сведения о своем воспитаннике, зато соседи в один голос заявили, что мальчишка был настоящий урод – светловолосый, мосластый, бледный и необычайно худой. Правда, все отмечали его сметливость и способность к ремеслам. Староста даже уступил Хавру многозарядку, модернизированную в свое время Окшем.

Из поселка следы мальчишки вели прямиком в оружейную мастерскую, где и терялись окончательно. Свидетелей его пребывания там в живых не осталось, за исключением разве что охотников, точно описавших приметы юного беглеца. Все они утверждали, что сдали мальчишку с рук на руки старшему мастеру и случилось это как раз накануне той страшной ночи, когда сгорела мастерская и погибли все оружейники.

Оставалось только констатировать, что Окш разделил печальную участь своих товарищей. Однако в стройной шеренге доказательств зиял один весьма существенный пробел. Карглак, зловещей интуиции которого нельзя было не доверять, категорически утверждал, что мальчишка до сих пор жив.

Сопоставив все эти обстоятельства, Хавр задумчиво произнес:

– Если этот сосунок сумел невредимым выйти из такой переделки, то он уже сделал первые шаги на пути возмужания. Пусть он еще и не максар, но человеку с ним тягаться не по силам. Чувствую, хлебну я горя с этим Окшем…

Затем он развернул карту страны и принялся внимательно ее изучать. Если мальчишка все еще находился где-то здесь, его следовало искать в глухих окраинных районах, а вовсе не в центре. Зверь, почуявший погоню, ищет спасения в дремучем лесу, а не на открытом пространстве…

Окш между тем продолжал жить анахоретом, предпочитая возню с тестом человеческому обществу. Однако обо всем происходящем как в окрестностях, так и в дальних краях он знал лучше, чем кто-нибудь другой в поселке.

В пекарню заглядывал самый разношерстный люд, после работы у хозяина собиралась теплая компания игроков в кости, а мимо окон днем и ночью ползли караваны, доставлявшие медную руду во все уголки страны. Так что недостатка в притоке свежей информации проницательный ум Окша не испытывал.

Правда, здесь были свои тонкости. У разных людей и сознание было разным. Тут невольно напрашивалось сравнение с книжными текстами, которых он немало проштудировал за время своего пребывания в мастерской. У одних людей мысли были простые и ясные, у других – запутанные и туманные, у третьих – столь глубокие, что Окш даже не пытался вникнуть в них.

Сначала отголоски чужих бед, радостей и раздумий отвлекали его, мешали отдыхать и работать, но потом он привык к ним, как привыкают к воздуху, которым дышишь, или к запахам, которые ощущаешь ежедневно.

Время шло, и слитый с ним в единое целое материальный мир мало-помалу менялся. Так течение реки незаметно, но постоянно точит свои берега. В чем-то менялся и Окш. Он по-прежнему не нуждался в друзьях и наперсниках (как-никак, а характер предков сказывался), однако мужское естество начало брать свое.

Надолго покидать дом Окш по-прежнему опасался, а поэтому хозяйская дочь стала единственным предметом его вожделений. О том, что свои плотские страсти можно и нужно сдерживать, он даже и не догадывался, как любой, в ком течет хотя бы капля крови максаров.