Марина и Сергей Дяченко - Мигрант, или Brevi finietur

Он нервно засмеялся. Снял с пояса флягу и отхлебнул несколько раз. Новоприбывшие страдают от обезвоживания. Сколько здесь пришельцев? Сколько мигрантов прибывает в день? В час? Ощущение такое, что планета почти пуста, поросла дикими джунглями, и единственная кабина катится через заросли, то и дело грозя налететь на волосатый ствол. Как там говорил полупрозрачный чиновник из Вселенского Бюро миграции? Тишина, зелень, исключительно гуманное общество?

В этот самый момент кабина выехала из чащи на край обрыва. Крокодил охнул и вцепился в траву: слева по-прежнему тянулась стена цветных зарослей, справа открылись небо, синее с фиолетовым оттенком, далекий горизонт и город на горизонте: композиция из разновеликих игл, устремленных в небо. Перевернутые сосульки цвета сгущенного молока, слоновой кости, жженого сахара; Крокодил видел их несколько секунд, потом кабина снова резко свернула в лес, и дальний горизонт исчез.

Хорошо бы меня везли туда, подумал Крокодил с опасливой надеждой. Вот уж там, наверное, полно народу. Интересно, что у них происходит на улицах, что за транспорт, как устроены дома изнутри. Впервые с момента «изъятия» у Крокодила шевельнулось внутри подобие интереса: верный признак того, что он начинает отходить от шока. Любопытство – первейшее человеческое свойство, очень опасное. Очень полезное. Индикатор нормы.

Он стал мысленно прикидывать расстояние до города и возможный маршрут, но кабина, повернув еще раз, царапнула дном о камень и остановилась. Через секунду открылась дверь.

Крокодил подобрался. Ему сказано было «выходить, когда дверь откроется», но не в пустой же лес выходить?! Он воображал себе станцию, перрон, что-то в этом роде, город, хотя бы поселок…

Кабина стояла, подняв дверь, как руку в салюте. Крокодил выглянул наружу. Почти сразу в поле его зрения втерся маленький желтокожий человечек, приятельски поманил к себе:

– Ты, это, Андрей?

– Я, – прохрипел Крокодил и вышел.

– Я родной язык забыл.

– А какой у тебя родной?

– Русский.

– Ну, понятно, они ставят новый язык на ту основу, где стоял родной. Вот у меня родных было ханьский и бай, а еще десяток выученных!

Земляка звали Вэнь. На своем веку ему случалось называться как угодно, в том числе Ваней и Эдом. Эмиграция на Раа была не первой в его жизни; ему много раз случалось рвать с прошлым и переезжать далеко. Он жил в Европе, в Америке, в Австралии, и вообще, проще перечислить земные континенты, где он не жил.

– Что случилось на Земле? – первым делом спросил Крокодил.

– А что случилось?

– Почему мы эмигрировали?

– А почему люди эмигрируют? – Вэнь улыбнулся, глаза превратились в щелочки. – Ищут, где лучше.

– Я не представляю, что должно было случиться, чтобы я эмигрировал с Земли.

– Да прямо-таки, – Вэнь ухмыльнулся. – Думаю, показали тебе заманчивые проспекты, фильмы какие-нибудь, и ты захотел повидать Вселенную.

– Вряд ли, – Крокодил отвел глаза. Земляк казался ему бóльшим чужаком, чем смуглолицый офицер в миграционном офисе. – Вот ты – почему эмигрировал?

– Я-то? Мне, наверное, сказали, что на Раа налоги ниже, за квартиру меньше платить, а зарплата больше, – он блеснул желтоватыми зубами. – Я и поехал.

– Скажи: что сейчас на Земле? Связь возможна?

– На Земле динозавры, – помедлив, признался Вэнь.

– Что?!

– Ну, я, когда устроился, тоже стал выяснять. Тут немало наших, вообще-то. В смысле, землян. И оказалось, что актуальное время на Раа соответствует нашему Юрскому периоду. Мы эмигрировали в далекое прошлое Раа… прошлое относительно нашего времени. Все относительно, как сам понимаешь, – Вэнь доброжелательно кивнул. – Тут хорошо. На Лимбе, наверное, тоже неплохо, но здесь лучше.

– На Лимбе – тоже прошлое? Или будущее? – спросил Крокодил безнадежно.

– Там, где ты, всегда настоящее, – когда Вэнь смеялся, морщины на его молодом лице становились глубже.

– А было такое, чтобы ты изначально собирался на Кристалл, а потом тебе отказали?

– Кристалл? – Вэнь нахмурил лоб. – Нет. Мне предлагали выбрать между Лимбом, Раа и этим… Олу, или Ору, я уже не помню. Раа лучше, конечно. Мы с тобой умные, хорошо выбрали.

– Я хочу вернуться на Землю.

Вэнь разлил по маленьким чашкам дымящийся напиток. Крокодил даже не стал спрашивать, что это. Жилище Вэня было похоже на поросшую мхом пещеру; хозяин и гость сидели, скрестив ноги, на упругом моховом ковре, за каменным столиком без ножек.

– Назад дороги нет, – сказал Вэнь. – Еще мамонт не вывелся, Христос не родился. Что ты там будешь делать?

– Но почему? – Крокодил сцепил пальцы. – Я так понял, что если заплатить им временем… Я бы десяток лет жизни отдал.

– Чего стоит десяток лет в сравнении с миллионами, которые нас отделяют от двадцать первого века? Или хотя бы от девятнадцатого?

Крокодил поперхнулся напитком.

– Два года в уплату – мелочи, булавки, – авторитетно заявил Вэнь. – Главную прибыль они получают, когда переносят нас в прошлое. Мне один яйцеголовый говорил: это все равно, что сбрасывать воду с плотины. Слить сверху вниз, из будущего в прошлое – получается энергия. А чтобы закачать воду наверх, или нас с тобой закинуть из прошлого в будущее, – энергию надо потратить… Так вот: ни у тебя, ни у меня нет таких ресурсов, чтобы обратно проситься.

Крокодил все никак не мог откашляться.

– Так что расслабься, забудь и радуйся жизни, – Вэнь кивнул маленькой головой. – Может, на Земле и впрямь какая-то беда стряслась. Все наши, в смысле, кто с Земли, – из две тысячи десятого. Позже – никого. Раньше – есть. Это семейные. Если семьей эмигрировать, больше времени в уплату идет, от двух с половиной лет до пяти. Пять лет в уплату, ты прикинь! И ведь соглашались же люди…

– Сколько тут наших? Землян?

– В окрестностях две-три семьи наберется, ну еще полдесятка одиночек, устроены неплохо… Тебе, кстати, тоже надо устроиться, – Вэнь, кажется, обрадовался перемене темы. – Лучше всего – при общине-государстве. То есть будешь государственный зависимый, вот как я. А то еще есть частные опекуны: поспрашивай наших, тебе порекомендуют, кому тут можно продаваться.

– В смысле – продаваться?

– В смысле, твой опекун-хозяин получит за тебя ресурс от общины и для начала устроит тебе учебу. Ты по специальности кто?

– Переводчик. Технический перевод, английский и немецкий. Могу художественный. Можно синхрон.

– Пролетаешь, – констатировал Вэнь. – Бесполезнее трудно представить.

– Я еще редактором могу.

– Э-э, тут редактировать нечего, все пишут, что хотят, все читают, в общем доступе все лежит, в сети, безо всяких редакторов… Придется учиться чему-то местному. А учеба стоит ресурсов, ну, денег по-нашему. С нуля трудно вылезти, надо, чтобы хозяин-опекун помог.