Андрей Ливадный - Мир на ладони

Порой ему снились странные сны.

Антон не знал откуда в его сознании возникают такие странные видения. Конечно он повидал на своем веку множество миров, однако картины, что приходили ему во снах, не имели ничего общего с реальным жизненным опытом.

Хотя кто знает? Вселенная бесконечна и количество миров в ней неисчислимо. Возможно где-то есть другие, радикально отличающиеся от него личности, создающие непонятный разуму мрак, исколотый мириадами холодных колючих искр света?

Антон сидел на берегу высохшего русла, представлявшего собой широкий, явно искусственно созданный канал, с неподвластными бегу времени, отлогими берегами. Эту серую ленту, проходящую по периферии множества миров, чаще называли дорогой, но однажды, в одном из своих путешествий он встретил старого логрианина, который поведал ему, что раньше полноводная река плескалась феерией разноцветных брызг, соединяя бесчисленные миры с какой-то иной реальностью.

Странное утверждение не нашло отклика ни в душе, ни в разуме.

Хотя наверное старик прав – все меняется, далеко не в лучшую сторону. Из жизни уходит что-то важное, придающее смысл существованию. Наверное, в поисках этого смысла Антон время от времени пускался в долгие и опасные путешествия, туда к срединным мирам, не по проторенной дороге, а наугад, сквозь серую хмарь границ, в иные пределы, где, вероятно, не бывал никто, кроме исконных обитателей тех мест.

Конечно собираясь в очередное путешествие Шевцов понимал, что рискует. Сидя здесь, на берегу пересохшей реки, он мог не опасаться за свою жизнь, – окружающее пространство принадлежало и подчинялось только ему, но, стоило покинуть надежное убежище, как все менялось радикальным образом.

Там, за плотными, труднопроходимыми сумеречными зонами лежали иные пространства, по большей части враждебные, где каждый вдох давался с трудом…

И все же борьба на пределе сил казалась ему предпочтительнее, чем прозябание в собственном доме, где знаком каждый уголок и уже не хочется что-то менять.

От раздумий его оторвал голос, прозвучавший в сознании:

– Господин, мы наблюдаем деформацию сумеречной зоны!

Апатичность исчезла, будто ее и не было.

– Где?

– Прямо напротив главных ворот! За лесом!

– Иду. – Шевцов встал оборачиваясь в сторону своего замка.

В собственном мире, где все подчинено воле хозяина, расстояние вещь относительная, по крайней мере для него лично, и потому Антону оставалось лишь четко сформулировать мысленное желание, чтобы оказаться на наблюдательной площадке, рядом с вызвавшим его начальником стражи.

Увидев Шевцова инсект, закованный помимо природного хитина в легкую металлокевларовую броню, жестом указал направление, почтительно отступив на шаг.

Да, действительно лазурные небеса над лесом потемнели, там клубилось нечто серое, похожее на кучевые облака.

Вне сомнения, со стороны межмирья сюда на просторы спокойной, светлой, умиротворенной Данасии, пыталась прорваться неведомая сила, обладающая достаточным могуществом и опытом, чтобы вот так грубо переть напролом, презрев все мыслимые законы.

Нетрудно предположить, что гость… или скорее – гости, вряд ли проявят покладистость и дружелюбие, иначе они пришли бы по высохшему руслу реки, – единственной дороге, где не существовало барьеров между мирами, и, остановившись у отмеченной черты, попросили бы дозволения на проход через территорию Данасии.

Откровенно говоря Антон уже успел позабыть, когда в прошлом происходило нечто подобное.

Он закрыл глаза, мысленно сосредоточившись, но энергосканирование пока не давало точного результата, – сопротивление межмирья все еще скрадывало силы вторжения, не позволяя точно увидеть кто и в каком количестве прорывается через сумеречную зону.

– Воинам – на стены!

Древний, уже почти позабытый клич звонко прозвучал в напряженном, казавшимся предгрозовым воздухе.

Мысли Шевцова приобрели кристальную ясность, ладони ощущали прохладный чуть шероховатый камень стены, вопреки логике вдруг захотелось, чтобы поскорее лопнула серая хмарь, и возникла определенность.

Он взглянул на крохотные фигурки воинов, выглядевшими с высоты, как темные, сливающиеся с фоном стен точки. На нижних укреплениях сейчас шла лихорадочная подготовка к отражению внезапной атаки. Воины – в основном инсекты, среди которых мелькали редкие силуэты людей, отличающихся более крепким телосложением и носившим иную экипировку, занимали свои места подле механизмов защитного периметра.

Нервно взвизгнули, выдвигаясь в боевое положение, орудийные установки. Небеса над цитаделью подернулись легким дрожанием, – это заработало защитное поле, призванное отражать энергетические удары.

Мысль, оттолкнувшись от этих картин, внезапно скользнула в прошлое.

Те далекие времена уже почти забылись, истерлись в памяти, исчезли под новыми впечатлениями, но сейчас, когда ситуация вдруг повторилась, оказалось, что воспоминания о давних событиях попросту ждали своего часа, притаившись где-то в глубинах подсознания…

…Издревле граничащими друг с другом мирами владели три расы: наиболее многочисленными были Логриане – двухголовые ксеноморфы, по своей сущности пацифисты и мыслители, стремящиеся лишь к уединению. Они традиционно занимались торговлей информацией, за ними в количественном соотношении шли люди, и лишь небольшая часть миров принадлежала Харамминам – голубокожим гуманоидам, грубым и воинственным, часто вступавшими в бессмысленные стычки с соседями.

Именно Логриане во время одного из дальних путешествий, поведали Шевцову о золотом веке, когда дружелюбие и согласие царили на просторах бесчисленных вселенных, у каждого мира был свой хозяин, а пересохшее русло несло бурные потоки радужной реки.

Затем случилось нечто необъяснимое. Никто не мог толково рассказать откуда взялись миллионы бездомных существ, – достоверно было известно лишь одно: они появлялись из радужных вод постепенно мелеющей реки, и разбредались кто куда. Старый логрианин говорил что они пришли из иной реальности, но Шевцов не верил такому утверждению, противоречащему его жизненному опыту. У каждого существа должен быть свой мир, и если они вдруг появились в чужих пределах, это, по мнению Антона, могло означать лишь одно: их личные миры по каким-то причинам разрушились.

Трудно представить какое бедствие смогло уничтожить миллионы миров, но факт оставался фактом, – сонмища пришлых существ буквально заполонили окружающие Данасию сопредельные пространства.

Это были смутные, трудные времена. Покой и незыблемость вдруг стали понятиями условными, многие хозяева миров не смогли сопротивляться вторжению пришлых, и как следствие – были вынуждены либо бежать, став изгоями, либо погибнуть, отражая немыслимое нашествие.