Сергей Казакевич - Барон ВВВ

– Подышать? – улыбнулся Влад.

– Хочу прогуляться.

– Ну, как скажешь. А я собирался поближе к дому тебя подбросить. Так вечером-то, не забудешь? В пять часов договорились…

– У памятника коню, – подтвердил Вовчик, спрыгивая на тротуар.

– Ну, давай. До вечера!

Фура отошла. Через минуту она уже медленно поднималась по пустому мосту.

Половина пятого. Ещё двенадцать часов до встречи.

«Пройдусь пешком, верну любовь… Хм, хорошее начало для стихотворения. Не забыть… Может, напишу потом… Верну любовь городу, пусть он задохнётся от неё. Жадно рассмотрю всё то, что видел тысячи раз, не подозревая, что название этому… название этому… – обоюдная любовь…»

Записав случайно родившиеся слова на листке бумаги, обнаруженном в сумке, он пересёк улицу без всяких правил, игнорируя подземный переход, который много лет назад в шутку называли «метро», поскольку это был первый подземный переход в провинциальном городе.

О! Какая красивая теперь аллея, спускающаяся к реке. Ажурные скамейки, симпатичные фонари. Не так давно это место напоминало помойку. По обеим сторонам аллеи стояли жуткие железные ларьки с китайско-турецкой дребеденью, с горами картонных коробок позади и на крышах, с бедными женщинами, вынужденными торговать в морозы, зарабатывая себе не только на жизнь, но и на лечение от болезней, приобретённых здесь же.

Вовчик дошёл до Волхова и остановился.

«Кусты на той стороне вырублены. Зелёная подстриженная травка, кремль, открытый взглядам приезжих. Явно лучше стало. О чём раньше думали?»

Здесь была тень. Он поёжился, интенсивно потёр обеими руками плечи и, обдуваемый прохладным утренним ветерком с реки, направился в сторону пешеходного «горбатого» моста, стараясь не обращать внимания на двух выпивох, которых нелёгкая вынесла в столь ранний час на набережную.

«Жаль, – подумал Вовчик, – нехорошо».

Они перегородили ему дорогу. Тот, что в мятой клетчатой рубашке, отбросил жестяную банку. Второй чувствовал себя плохо, перекатывал что-то по пищеводу, угрожающе отводя в сторону пустую бутылку.

– Бабло, сумку, мобилу! – потребовал «клетчатый».

– Конечно, конечно. – Вовчик достал из кармана телефон.

Мужики расслабились: жертва, похоже, не пыталась сопротивляться. «Клетчатый» протянул руку, но незнакомец предупредил:

– Здесь тревожная кнопка. Нажимаю – появляется полиция. Так как?

Он вынужденно блефовал.

«Клетчатый», криво улыбаясь, сунул руку в карман брюк. Не поверил. Вовчик демонстративно нажал на кнопку и с удивлением увидел, как за спиной хулигана из переулка показалась машина с надписью «полиция». Он облегчённо вздохнул: автомобиль повернул в их сторону.

Вышедшие на скользкую дорожку правонарушений аборигены обернулись на шум мотора.

– Быстро собирать мусор и складывать в урны, – скомандовал Вовчик, – а то вам хана!

Пьяницы, оценив обстановку, послушно направились к скамейкам, газон вокруг которых «украшали» россыпи пустой тары.

Надо было пользоваться предоставленной возможностью, и Вовка зашагал дальше.

– Молодцы у вас жители, – крикнул он вышедшему из машины полицейскому, – не нравится, когда в любимом городе грязно!

– Да уж! – прозвучало в ответ. – Знаем мы этих субчиков. Постоим рядом с ними часок, чтобы не скучали.

Вот и чудненько. Он сбавил шаг и оглянулся. Мимолётные знакомые очистили участок возле первой урны и перешли к следующей. Похоже, занятие их увлекло.

При входе на мост он погладил «на счастье» грудь бронзовой девчонке, отдыхающей со снятыми туфельками после осмотра достопримечательностей города.

На самом верху моста облокотился на перила и закурил, наслаждаясь моментом, думая о предстоящем вечере с друзьями.

Солнышко уже начало нежно припекать.

Спокойная радость затомилась внутри, заполнив собой целиком физическую оболочку, стараясь прорваться наружу, поскольку в выделенном объёме ей становилось тесно. Вот оно, счастье? Отчего такое редкое?

Он смотрел и смотрел. Сначала на мутную воду, просто вниз. Затем на гребной канал, где вечером вдалеке появится точка, превратится в большой катер и уткнётся носом в берег под памятником. Они спрячутся в кустах на канале, будут перебивать друг друга, вспоминая одним им известные случаи. На столе каюты с трудом уместится Вовкина вкуснятина и зелень с Димкиного огорода, посреди гордо встанет бутылка… А может, судно, радостно подпрыгивая на волнах, унесётся вдаль, на милые сердцу луга, с которыми так много связано, или к быкам-опорам так и не построенной когда-то железки, что торчали из воды. Можно и на озеро махнуть, ведь впереди выходные.

Он перевёл взгляд на пляж.

«Как удачно у нас пляж вписался. Раньше как-то не задумывался. Загораешь, а за спиной сама история – кремль, башни… Лет десять нам было тогда?.. Бегали по парку. У каждого перочинный ножик в кармане. Вырезаешь трубку из высоченных белых цветов, во множестве росших в тени деревьев, горсть бузины в ладонь, – и давай пулять по неприятелю, по другу-однокласснику. Самому в щеку попадёт, неприятно, но в азарте не замечаешь. Бузиной стреляли, пока зелёная, твердая. Станет красная – в рот уже не возьмёшь. Такой кашей не постреляешь… Или ватагой в автобус, с удочками, детскими совками, баночками. Копали здесь же, в парке. Некоторые места до сих пор перерыты. Это уже новое поколение, да и взрослые любят порыбачить. Червячков в баночку, землицы им туда, потерявшие форму ржавые железки (наконечники копий? фрагменты доспехов?) – в сторону, как и изогнутые черепки, части кувшина или миски, изготовленные когда-то гончарных дел мастером. Из интереса протрёшь, под лаком вдоль обода – нанесённая вручную цветная линия. Мальчишки несутся к реке, хватаешь своё имущество – и за ними. Не до посылок из прошлого. Этот интерес чуть позже пришёл, когда узнал, что на раскопки приглашают на лето школьников. Вдруг берестяную грамоту найду?

А на велосипедах гоняли? Здесь и горки, и малолюдные боковые аллеи. Димка на своем «Харькове» как-то разогнался, решил свернуть с аллеи на тропинку, да не рассчитал. Поворот резкий, надо проехать на скорости в промежутке меж выросших плотной оградой стриженых кустов. Хорошо же тогда он воткнулся! Я за ним еду, притормаживаю. Как в замедленной съёмке летит Димыч через кусты, совершая обороты, почище фигуристов с их тройными тулупами. Где падает, не видно. Велосипед аккуратно припаркован передним колесом между многочисленных стволов куста. Велосипед стоит. А Димки не видно. Полная идиллия! Это – если бы я не видел, что произошло. Смех прёт, не могу остановиться. Бросаю велик на асфальт – и за кусты: «Дим, ты как?» «Чё ржёшь, – в ответ. – Сам так кувырнись, я посмотрю…»