Виктор Тихонов - На широте Хиросимы

– Смотри, дым!

– Ну и фиг ли? Мало ли что там у японцев?

– Там залив, и дымить там может только «Фудзи мару».

– Опаньки! Думаешь, по нашу душу? Если перекроют вход в бухту, там не проскочить!

– Похоже, да. В чем наш бравый полковник точно был прав, так это в том, что у японцев есть какая-то связь типа рации. Мы минут десять, как отошли от причала, а они уже нам на перехват ринулись. И ветер так себе…

– Мотор?

– Только в крайнем случае. Японцы считают наши суда парусниками. Вот пусть пока так и думают. Если «Элис» понадобится срочно валить из бухты, у них будет дополнительно эффект неожиданности.

– А если стрелять начнут?

– Я готов запустить движок в любой момент. Просто пока попробуем обойтись.

Парусник и пароход. Стихия воздуха против стихии огня. Легко скользящий по воде катамаран и пробивающаяся сквозь толщу воды громада парохода. Соревнование изящества и силы. Гонка, которая вполне могла состояться в конце девятнадцатого века, повторялась в веке двадцать первом. Катамаран шел быстрее благодаря легкому, но устойчивому бризу, но пароход ломился наперерез, и ему оставалось меньше пути до узкого входа в бухту. Дым из трубы «Фудзи» растянулся на пол горизонта. Суда неумолимо сближались. Точкой встречи был небольшой участок чистой воды между рифами.

– Даже если проскочим, могут расстрелять из винтовок.

– Кот, они еще ни разу не наставляли на нас оружие. Да и сейчас пушка зачехлена. Просто народ на палубе.

– Знаешь, Вал, меня уже начинает доставать их миролюбие. Вроде бы все путем, улыбаются, кланяются. А у нас уже одно судно под арестом, и не факт, что с нами будет по-другому. Одновременно подходим, без мотора не прорваться!

– Проскочим. Смотри, как ломается волна у рифов. Буруны не по всей гряде. Почти у самых скал есть второй проход. Глубины там минимальные, «Фудзи» туда не сунется, а нам вполне хватит.

– Сядем!

– Дуйте на нос. Смотрите за глубинами под обоими поплавками. У нас осадка полметра, а при таком волнении следы на поверхности появляются, когда камни как раз на такой глубине. Так что запас, возможно, и минимальный, но шансы есть. Лишь бы на какой-нибудь выступ не напороться.

Гряда камней приближалась, голубизна воды приобрела сначала темно-серый, а затем коричневый оттенок от просвечивающих сквозь воду камней. Толик, лежа на прямо поплавке, с ужасом наблюдал на проносящиеся под ним рифы. Уровень дна постепенно повышался. Казалось, еще мгновение – и раздастся скрежет металла, уткнувшегося в скалу. Но Вал провел катамаран в единственную подходящую узкость, в последний момент скорректировав курс и проскочив в полуметре от выступающих с левого борта скал. Парус выиграл у машины. Пароход дал реверс и остановился, перекрывая вход из бухты, но катамаран проскользнул на глубокую воду в трех десятках метров от него. С борта парохода наблюдали за происходящим с недоумением и каким-то странным спокойствием. Вал, обернувшись, жестом поприветствовал капитана Хонду, вышедшего на крыло мостика, тот спокойно помахал в ответ. Оружие так и не было применено. Похоже, приказ, полученный на «Фудзи Мару» ограничивал инициативу моряков, а сами они не желали поимки россиян любой ценой.

– Вал, я даже не знаю, чему больше удивляться. Твоим трюкам среди рифов или этой странной погоне. Они же перли наперерез как за халявным саке и вдруг полный стоп. Еще и ручкой нам помахали. Что за фигня происходит?

– Восток – дело тонкое… Мы чисто над скалой прошли? Мне показалось, влево немного дернуло.

– Отвлекись от своей лоханки. Ты можешь объяснить поведение самураев?

– Нет. Но лодка меня волнует больше. И тебя она должна волновать больше! Нам на ней еще через океан пилить.

– Да чисто прошли. Там около метра до дна было. Просто волну в борт поймали, когда уже на глубину выскочили.

– А, ну ладно, пошли искать разведку. Толик, давай-ка на мачту. Сверху тебе лодку проще заметить.

Поиск разведчиков продолжался уже второй час. Разглядеть среди волн камуфляжную расцветку лодки разведчиков было непросто. Поднявшийся ветер разогнал волну и раскачивающийся на мачте Толик с трудом фокусировал взгляд на мелькающих гребнях. Наконец он заметил мелькавшую между валов надувнушку. Когда подошли к борту шлюпки, увидели, что в ней пусто.

– Ну вот. Столько искали, а никого нет, – разочарованно протянул спрыгнувший с насеста Толик. – Странно. Если их догнали, то почему лодку бросили… И где Федя?

– Мог потерять сознание и выпасть за борт. Тем более, что, вон, рация на дне валяется.

– Мог. Затаскиваем лодку на борт и возвращаемся.

– Погоди, Вал, куда возвращаемся? В Хиросиму? Второй раз можем не выскочить.

– Идем на остров. Смотри – камера. Если они снимали свой поход, у нас есть шанс кое-что выяснить.

– У тебя на борту, конечно, посмотреть не на чем?

– Костя, я никогда не вожу с собой ничего лишнего. Просто потому, что некуда класть. Да и устраивать сеанс посреди моря глупо, просмотрим в комфорте, на «Эдеме».

Большой экран монитора обступили все свободные от вахт. Лобов в отсутствие Олега Петровича и его людей уже не пытался навести дисциплину и молча смотрел за происходящем на экране глазами разведчика, снимавшего камерой на шлеме. Смотрел и не мог понять сути происходящего. Город был похож на декорации к фильмам Куросавы. Аккуратные домики, чистые улочки, замок, в котором уже побывали россияне в первый свой визит. Одетые в кимоно и более современные сюртуки японцы… и знакомые по яростным стычкам ящеры, сновавшие по улицам среди прохожих. Город явно не был захвачен. Просто в нем обитали две расы: гостеприимные азиаты и кровожадные рептилии. Камера скользила по улицам, фиксируя то спешащего по делам самурая, то тащивших плетеный короб ящеров. В городе царили мир и гармония.

Вдруг камера резко сместилась влево. К разведчикам спешили стражи города – вооруженные копьями рептилии. Встревоженное лицо второго разведчика. А потом на экране пронесся плохо смонтированный экшен с бегством, стрельбой и налетавшими со всех сторон ящерами. Людей среди нападавших не оказалось, не нашлось у погони и огнестрельного оружия. Но копьями они владели отлично и явно были настроены серьезно. Первым упал напарник Федора с копьем в ноге. Перекатившись в сторону от тропы, он открыл беглый огонь, пытаясь задержать преследователей. Камера несколько раз скользнула по лицу упавшего, он что-то беззвучно кричал, перезаряжая ружье. Дальше на экране снова мелькали ветки деревьев, отбрасываемые бегущим. Лодка, отчаянная гребля от берега, ящеры, застывшие на откосе. Камера выключилась, когда лодка была довольно далеко от берега. Разведчик оставался в лодке и уже тянулся к мотору. Своего исчезновения Федя не записал.