Василий Бережной - Сакура

- Уникум исследует, анализирует, ищет. Это не такая простая проблема, как вам кажется. А переселение - временная профилактическая мера.

- Второе поколение живет под землей, - Кьоко зарделась, глаза ее засверкали. Немного помолчала, посматривая на него, и вдруг с несвойственной ей резкостью бросила: - Мы хотим неба и солнца!

Словно грохнул электрический разряд - вот оно! То самое, о чем догадывался, чего боялся Окуно Тадаси!

Кьоко вовлечена в подпольное движение! Какая наивность протестовать против Электронного Мозга! Можно подумать, что эта научно-техническая система превратилась в какого-то узурпатора.

Окуно Тадаси поставил девочку на пол, молча встал и, сутулясь больше обычного, пошел к двери. Мика бросилась за ним, схватила за полы пиджака:

- Окуно-сан, а почему Уникум такой плохой?

Окуно достал из кармана конфету.

- Вот тебе от дедушки Уникума. Он добрый, он заботится о детях.

Уходя, кивнул на прощанье, хозяйка молча ответила поклоном, бросив на него такой взгляд, что Окуно Тадаси понял: она больше ничего не боится.

Прошло несколько дней (дни и ночи в подземелье различались интенсивностью освещения туннеля, сигналами о начале и конце работы и прочим), и Окуно Тадаси остро ощутил: ему не хватает общества Кьоко. Возвращаясь со службы, томился, бесцельно расхаживал по своему боксу. Кьоко тревожила воображение, приковывала мысли. То вставали перед глазами ее щеки с продолговатыми ямочками наискосок, то ее улыбка, то слышался грудной ее голос: "Мы хотим неба и солнца!" Кьоко-сан... Может быть, она боится, что он донесет о ней в КС *? Эх, не знает она его...

Окуно Тадаси сам себе боялся признаться, что очень хочет, чтобы Кьоко полюбила его. Старый холостяк, он не знал настоящего чувства, но догадывался, что оно возможно, что даже в это жестокое время оно существует. Догадывался и... ждал. Красота Кьоко как бы парализовала его волю, и он не смел заговорить о своих чувствах или хотя бы намекнуть ей о них. А теперь, после такого резкого разговора... В тесных подземельях люди еще больше разобщились, каждый замкнулся в себе.

Заложив руки за спину, Окуно делал круги по мягкому синтетическому ковру, думая ни о чем, то есть совсем не думая. Даже когда зазвучала мелодия вызова, он все еще продолжал машинально ходить. Затем нехотя коснулся кнопки аппарата. Но, едва взглянув на экран, ожил. Кьоко! На него смотрела Кьоко! Он даже не заметил, что соседка очень взволнована.

- Не можете ли вы, Окуно-сан, зайти на минутку? Если, конечно, есть у вас время.

- Иду, иду! - обрадовался Окуно. - Сейчас!

Когда он вошел, Кьоко плакала. Вытирала платком глаза, но слез унять не могла.

- Что случилось, Кьоко-сан?

- Мика-тян... Мика-тян пропала...

- Мика-тян?

Только теперь он заметил, что маленькой нет в боксе.

- Я вернулась с работы, а ее нет. Подумала, может быть, у вас, вы простите, Окуно-сан, что побеспокоила...

* КС - Контроль и санкции - репрессивные учреждения, один из каналов Уникума.

- Нет, ко мне она не заглядывала. Где же она может быть? Да вы успокойтесь, Кьоко-сан, никуда она не денется. Может быть, у подруги?

- Я связывалась - нет ее нигде.

- Как это "нигде"?

Окуно подошел к Кьоко вплотную, положил ей руку на плечо, чтобы успокоить. Но Кьоко неожиданно припала к нему, и плечи ее задрожали еще сильнее.

- Ну не надо так... Успокойтесь, Кьоко-сан... - Он начал гладить ее голову, как будто она была маленькая. - Найдем, сейчас мы ее найдем. А может быть, и сама придет. - И оба взглянули на дверь, словно именно в эту минуту Мика могла ее отворить. Кьоко всхлипнула еще раз и перестала плакать. Села прямо на постель, вытянув ноги.

- Последние дни она была какая-то не такая, как всегда. Задумчивая, молчаливая. Часто бродила по туннелям. Я предчувствовала: что-то случится, вот и случилось...

Загадала загадку малышка! Окуно рассуждал вслух, высказывал и анализировал разные варианты. Кьоко не покидала мысль о несчастном случае, и она снова начинала плакать. Окуно Тадаси успокаивал ее, как мог, а потом предложил отправиться на поиски.

Кьоко благодарно посмотрела на него, исчезла за ширмой, а мгновенье спустя вышла из-за нее переодетой в кимоно.

Главный туннель, несмотря на то что был уже поздний час, наполнен был шумом и гамом. Эскалаторы и другие движущиеся дорожки несли куда-то тысячи людей, надрывались транзисторы, каждую минуту раздавался грохот электропоездов, пролетавших за невысокой легкой оградой. Разве в этом хаосе найдешь ребенка? Кьоко прижалась к Окуно Тадаси, словно и сама боялась затеряться в бесконечном людском потоке.

- Маленькая моя вишенка... - шептала она. - О горе!

- А где она последнее время бродила? - спросил Окуно.

- У станции Мейди.

Отправились туда. Сошли с тротуара на бетонный перрон. Станция ничем не примечательная. Серые стены с рекламными плакатами и схемами линий метро. Переход на другую сторону под колеей.

- И часто она сюда приходила?

- Частенько.

- А что ее здесь привлекало? Не знаете?

Кьоко остановилась, приложила палец к губам.

- Погодите, Окуно-сан... Я ей рассказывала о сакуре...

А она все расспрашивала... На этой станции был когда-то выход к парку Мейди. А там - сакура...

- И вы думаете, Мика-тян могла...

- А что? - Страшная догадка промелькнула в глазах Кьоко. - Она ведь ребенок!

Окуно Тадаси долго стоял молча. Если девочка каким-то чудом выбралась на поверхность... то какое чудо сможет спасти ее? Она уже получила бог знает сколько рентгенов... Но где она нашла выход?

Они отправились к лестнице, по которой токийцы в добрые времена спускались к станции. Теперь она была перекрыта пластиковым щитом - Окуно хорошо знал это. Жаль, что здесь темно, можно было бы заметить следы на пыли.

- Окуно-сан! - воскликнула Кьоко, сжав его локоть. - Вот, смотрите!

Тадаси поднял голову и увидел щель. Узкая темная вертикаль отделяла щит от четырехгранной колонны. Отодвинуто!

Поднялись на несколько ступенек и отчетливо ощутили ток воздуха. Окуно бросился вверх, прижал ладони к щиту и легко отодвинул его к колонне - приостановил поток отравленного радиацией воздуха. Оперся спиною о щит. Кьоко подошла к нему так близко, что он почувствовал ее горячее дыхание.

- Пустите меня, Окуно-сан, я пойду за нею!

Он развел руки, преграждая ей путь:

- Вы с ума сошли! Это же смерть!

- Ну и что! - с удивительным спокойствием ответила Кьоко. - Вместе с ней... моей вишенкой... А зачем мне пожизненное заключение? Пустите!

- Не пущу! Нужно взять респираторы... Кьоко-сан, респираторы!

Она сжала его плечи, силясь оттолкнуть:

- Я бегом! Схвачу ее на руки... Тадаси-сан, каждая секунда дорога!

- Ну тогда вот что - оставайтесь здесь, я пойду...

Окуно отодвинул щит и бросился в проход - вверх, на поверхность земли. Его обдало теплым, влажным воздухом, сердце отчаянно забилось, и он подумал: "Неужели это я? С ума сошел!"