Дмитрий Казаков - Черное знамя

Но сегодня поймать нужную волну удалось на удивление быстро, и помещение редакции заполнили сигналы точного времени.

– Бип… Бип… Бип… в Петрограде девять часов! – объявил диктор.

Регулярное вещание на столицу началось в марте этого года, когда в Гребном порту поставили вышку, и за несколько месяцев оно разрослось от единственного вечернего выпуска новостей до десятичасового эфира.

За установку приемника брали три рубля, но сам аппарат обошелся почти в шестьдесят, и Олегу не без труда удалось убедить партийное начальство, что эти деньги стоит потратить. Напирал тогда, что они должны идти в ногу с прогрессом, что радио сообщает новости оперативнее газет, а еще оно способно освещать такие темы, какие пресса благодаря ее формату никогда не потянет.

– Хм, как я вовремя, – сказал он, усаживаясь за стол и пододвигая к себе сахарницу.

Чашки и блюдца у них тоже старые, из сервиза, принесенного из дома Игнатом, ладно хоть скатерть есть.

– В эфире «Последние известия», – продолжила монотонно бубнить «Москва», чей голос сегодня был на удивление чист и звонок. – Президент Алексеев прибыл к местам боев апреля шестнадцатого года под Киевом, чтобы почтить визитом братские могилы…

– А помните, как мы мечтали избавиться от Витте? – буркнул Севка, укладывая на хлеб кусок колбасы, серой и ноздреватой, точно пемза. – И что, ведь избавились, пусть и чужими руками, но зато попали из огня да в полымя! Ладно президент, он у нас для вида, так ведь Коковцов за дело так принялся, что мама не горюй!

Ну да, первый президент Январской республики был настоящим жупелом для всех, кто хотел эту республику уничтожить.

И в сентябре двадцать второго монархисты во главе с прибывшими из Франции великими князьями Кириллом и Борисом подняли гвардию на переворот… Бои в столице и окрестностях продлились несколько дней, но Витте проявил неожиданную твердость, и с помощью оставшихся верными войск подавил мятеж, утопил его в крови, после чего настало время крутых мер.

Зачинщики, естественно, бежали обратно за границу, по полной получили те, кто остался. Славные полки, созданные еще Петром и его ближними наследниками, оказались частью переведены прочь от Петрограда, частью вовсе расформированными, а особый статус гвардии ликвидировали.

Но вот только монархисты Витте этого не простили.

В ноябре на аристократической сходке в Ницце его приговорили к смерти, и девятого февраля двадцать третьего года пули из пистолета князя Юсупова нашли свою цель. Президент умер там же, на Николаевском вокзале, откуда собирался отправиться в Москву, и республика оказалась в жестоком кризисе.

Вот только вопреки надеждам ПНР, она не рухнула, а даже окрепла.

– Это верно, Коковцов тот еще гусь, – сказал Олег, наливая заварки, черной, словно деготь. – Похоже, кончит так же, как Витте.

– Вот это вряд ли, – Севка откусил от бутерброда и принялся с аппетитом жевать. – Прикрывается он президентом, а тот для всех, кроме крайних левых, настоящая икона, на него чуть не молятся…

– Бастовавшие последнюю неделю шахтеры Донецкого бассейна пришли к соглашению с ассоциацией промышленников Екатеринославской губернии, стачка прекращена, будут предприняты меры по улучшению санитарного обслуживания и увеличению заработной платы, – вещало радио.

Олег жевал хлеб, прихлебывал обжигающий чай, и думал о том, что да, Коковцов не менее умен и опытен в государственных делах, чем Витте, но не настолько властолюбив, и намного более гибок. Поэтому той же ПНР его стоит опасаться куда больше, чем прежнего президента, заботившегося в первую очередь о собственной персоне и собственном кармане.

В марте этого года случилось невероятное – член Партии народов России, герой войны, полковник-летчик Александр Козаков одержал победу на выборах губернатора Ростовской губернии, бывшей Области войска Донского. Недовольные нынешней властью казаки проголосовали за того, кто пообещал вернуть им привилегии, освященные царской властью и традициями.

Вот только президент, науськанный премьером Коковцовым, применил свое право вето.

А против Михаила Васильевича Алексеева, бывшего главковерха во время германской войны, настоящего героя обороны Киева, одного из немногих генералов, ничем себя не запятнавшего в глазах народа, сейчас осмелится выступить только политический самоубийца.

Фотопортреты президента продаются лучше, чем горячие пирожки, висят чуть ли не в каждой избе, сакле или юрте.

– Да, икона, – вздохнул Игнат, принимаясь за горбушку.

– Министр финансов республики Вышнеградский заключил в Париже соглашение о новом займе, его условия являются для нашей страны крайне выгодными, и полученные средства будут направлены на создание новой промышленной базы в уральских и причерноморских губерниях. Также в рамках проекта формируется совместное русско-французское общество Восточно-Европейских железных дорог… – диктор сообщал вещи вроде бы интересные, но читал монотонно, без эмоций, и слушать его было откровенно скучно.

– Английская эскадра во главе с линейным крейсером «Худ» отбыла из Мурманска, где находилась с дружественным визитом. Его завершение было ознаменовано совместным салютом с судами эскадры российского Северного флота.

Что того флота – несколько эсминцев да один крейсер!

Если судить по слухам, доносящимся из кулуаров Земского Собора, на одном из закрытых совещаний гласные одобрили масштабную программу восстановления военно-морских сил, но когда она еще будет реализована?

Если будет реализована вообще, а не останется на бумаге.

– Во всем виновата война! – брякнул Игнат, сегодня быстрее всех управившийся с едой.

– Это какая, германская? – уточнил Севка.

– Нет, та, которой не было, – фотограф значительно прокашлялся, тряхнул сальными волосами. – Ну, скажем, с японцами, где-нибудь в начале века… ведь были у нас тогда с ними проблемы, были?

– Хм… ну, были, – согласился Олег. – И что с того?

– А то, что и в Корее мы с ними сталкивались, и в Китае, и Порт-Артур они нам отдали только потому, что тот для войны с Японией как порт никуда не годился, – Игнат говорил тяжело, убежденно, по обыкновению сжимал и разжимал тяжелые, совсем не интеллигентские кулаки. – Глядишь бы, столкнулись мы тогда с ними, получили бы по шапке, но тогда бы всех старых генералов выгнали, армию реформировали, и к четырнадцатому году пришли бы во всеоружии! Ну а так наш Николаша верил, что у нас все хорошо, что раз мы на учениях маршируем лучше всех, то любого супостата разобьем… ну и немцы ему показали, чего эта вера в самом деле стоит.

Севка усмехнулся:

– Да не получили бы мы от японцев. Сами бы им врезали как следует.