Борис Лесоруб - Героновы глазки

В другой раз ему в восемь утра нужно было быть на Таганской. Денег на проезд он себе не оставлял практически никогда, иначе скудный набор необходимых вещей и продуктов был бы еще более скудным. На проходящей мимо дома электричке в пять тридцать семь утра, из-за пересадки он не успеет вовремя. Денис проснулся в четыре утра и половине пятого вышел из дома, ему предстояло пройти по железнодорожным путям через лес, чтобы успеть на электричку без десяти шесть на Москву в Жилево. Ему очень не хотелось ступать на пути, ведущие в лес, идти страшно, темно. Это уже не закат и еще не рассвет, а кромешная тьма. Дорогу он знал, но ничего не будет видно на расстоянии трех метров, вокруг путей плотный массив деревьев. Не видно будет ни волков, которые могут появиться в любой момент, ни тягача, несущегося без дальнего света. Когда в детстве он боялся вымышленных монстров, отец всегда говорил: «Бояться надо людей» – он боялся, особенно сейчас. Через лес идти почти два километра и неизвестно кто может попасться на пути. Бандиты, пьяные, взобравшиеся на мост, через который пролегает железнодорожное полотно, чтобы полюбоваться рассветом или дикие животные, бродячие собаки. Да и сам мост представляет опасность, оступившись, можно улететь на двадцать метров ниже, оставшись на веки в последней позе между ручьем и прибрежными зарослями.

Случаи встреч с волками не вымышленные, поэтому в городе предостерегали от одиночных прогулок по трассе до Жилево. Но делать было нечего, либо следовать своим принципам, экономя каждый рубль, либо зарабатывать в два раза меньше, тратясь на проезд. Денис взобрался на полотно, возвышающееся на пять метров над границей их городка и пошел вперед. Он не преодолел и ста метров по путям, как почувствовал, что уже взмок от страха. За каждой веткой, потокая воображению, он пытался разглядеть опасность. Наконец, он не выдержал и побежал. Не быстро, только чтобы слегка ускорить время, разогреть кровь и вытрясти из головы глупые страхи. Этот день он запомнит навсегда, как первый в своем роде ночной переход от дома до станции. Денис выбежал из леса на пригорок опушки, пробежал еще четыреста метров по узкой тропинке, по обе стороны от которой был крутой склон и вышел на дорогу. От чувства радости у него пошли мурашки.

– Я смог! – сказал он себе и отправился на очередные съемки.

Со временем Денис разобрался в системе записи на передачи, стал профессионалом. Он знает, что есть разные бригадиры, которые по разному строят свою работу. У одних всегда есть недовольные и даже обманутые зрители, у других все всегда строго и их постоянные клиенты ведут себя по правилам. Денис стал таким клиентом. С кем-то из бригадиров познакомился, они подсказывали ему куда и где лучше записываться. Кроме того, Денис обнаружил, что телеканалы отличаются в своей работе. Он полюбил ходить туда, где бригадиры и администраторы вежливы, в перерывах предоставляется чай и кофе. Оплата не всегда соответствовала предельной негласной планке в восемьсот рублей за съемку. Зато там он чувствовал себя человеком.

Преодолев утренние приключения во мраке леса, в восемь утра он был в Останкино. Сегодня он зритель программы про здоровье. Заканчивают они рано, берут строго по записи и платят пятьсот рублей. В семь вечера он уже будет дома.

Контрольно-пропускной пункт Останкино медленно допускал в здание по одному человеку. Дошла очередь Дениса.

– Паспорт, – молодой человек с автоматом на плече взял протянутые ему документы. Постоянной регистрации на территории Московской области у Дениса не было. Человек с автоматом, вроде бы это полицейский, точно чувствуя, что не все в порядке, открыл страницу с пропиской.

– Временная регистрация в Москве, билет?

– С собой нет, – растерялся Денис. Неужели его не пустят сегодня?

«Как же мне это надоело!»

Сотрудник КПП вернул Денису паспорт, не нажав на кнопку пропуска.

– Следующий!

– Да пусти ты его! – вступилась бригадир проекта и после короткой паузы человек с автоматом пустил.

Как обычно, под руководством Елены Малышевой, съемки прошли быстро и четко. В пятом часу первую группу, в которую входил Денис, отпустили домой.

Он выходил из студии в романтическом настроении. В разгаре был не только день, но и время обеда. Он никогда не позволял себе не то чтобы бутербродов с копченой колбасой, как у того жирдяя в «Правде Голоса», но вообще старался не тратиться на еду вне дома. По возможности, плотно завтракал перед выходом, если успевал, затем протягивал на бесплатном чае и кофе на «работе» до ужина дома.

В этот раз он сделал исключение. Солнце еще не село, настроение отличное, почему бы не заглянуть в бистро и не выпить кофе с чем-нибудь вкусненьким? И еще с собой, чтоб быть честным перед женой и сыном. Он зашел в кафе напротив телебашни, заказал дешевый комплексный обед и сел у окна насладиться зеленым закатом. Зеленым, потому что ранним, – так он размышлял.

В кафе сидел еще один человек у выхода, через столик от него. Крупный, мускулистый, с огромной ухоженной бородой. Он не похож на байкера, скорее на хипстера-переростка. Он сидел спиной к Денису и не поднял глаза, когда тот заходил в кафе. Его интересует только экран своего, сразу видно, крутого ноутбука. Через двадцать минут Денис съел свой праздничный обед по «Предложению N3» за девяносто девять рублей. Раздался звонок от Риты.

– Ты скоро?

– Я только освободился, буду, в лучшем случае, через два с половиной часа.

– Ероша заболел, – она как будто плачет, – что-то серьезное, возможно, корь. Скорая отвезет его в Ступино, а я не хочу в Ступино! Ты помнишь как я рожала? У него корь, это очень серьезно! Мы можем хоть разок полежать в платной клинике? У тебя есть немного денег?

– Сколько нужно? – сухо спросил Денис и его сердце сжалось после ответа жены.

– Где-то десять тысяч. Денис, я очень боюсь!

Удовольствие от обеда осталось далеко позади, закат стал просто уходящим за горизонт солнцем и все нутро Дениса скорчилось от омерзения к самому себе. Он уже почти пять месяцев без официальной работы и он собирался дальше ходить на съемки за пятьсот, семьсот, восемьсот рублей в день, потому что это какой-то, но заработок. Теперь произошла беда и у него нет десяти тысяч для сына. У него нет и пяти. Все, что он скопил, это тысяча восемьсот рублей за книжками в шкафу. Апатия и безысходность, не предупреждая, залезли во внутренности.

– Сейчас у нас есть две тысячи сто рублей, – прочеканил Денис, – возьми за книжками тысячу восемьсот. Остальное я постараюсь найти.

Он положил трубку и уставился в никуда. – «Попробовать снова занять у Марка? Не даст. Его может вообще сейчас не быть в России.» – Вместе с внутренней сжатостью из-за переживаний о сыне и собственной никчемности, у Дениса повело живот от мысли, что он сейчас будет стоять на коленях перед телефоном и уговаривать своего прежнего друга занять ему еще денег, сверх той тысячи евро, которую он ему должен уже второй год. Марк знал положение Дениса, но то, что у них оборвалась дружба ранило его больнее, чем зависшая тысяча евро. По текущему курсу рубля, это треть его месячного дохода. Ничто в сравнении с проведенным вместе детством. Денис это понимал. Его рука потянулась к телефону.