Василий Лягоскин - Тайна пролива «Врата скорби». Том первый

Расстояние до них было самым биатлонным – метров пятьдесят – и девушка не промахнулась. Бандит с шумовкой упал сразу; бородач дернулся, но автомат не отпустил, даже попытался поднять его снова.

– Раз-два, – палец еще раз нажал на курок и Оксана четко, как в бинокль, увидела, как на груди бандита в трех местах рвануло камуфляж. Эти три удара, слившиеся в один, толкнули его назад, но бородач еще раз попытался рвануться вперед – навстречу медленно огибающим куст Оксане и Малышу. Этот рывок был последним; он повалился лицом вперед и замер.

А рядом с девушкой вдруг оказался командир, заслонив ее от поля боя. Он прижал ее к себе, неловко ткнулся губами ей в висок и прошептал: «Умничка моя!»

Это длилось мгновенье – Кудрявцев опять исчез в лесу, отправившись очевидно за отрядом, а Оксана зашагала к девушкам с мечтательной улыбкой на губах, все так же сжимая в руках автомат.

– Принимай аппарат, механик, – подполковник хлопнул по бронированному боку могучей машины, – БРДМ-3, бронированная разведывательно-десантная машина; наша, российская. Осилишь?

– Какой агрегат? – удивленно протянул Холодов, осторожно обходя пирамиду из шести АК-74 и разгрузок к ним, заляпанных кроваво-красными пятнами.

Часть снаряжения была пробита пулями так, что сквозь отверстия были видны металлические рожки черного цвета. Он заглянул в кормовую часть боевой машины, представляющую собой идеально ровный срез, проходящий по всей броне по оси третьей пары колес, и разочарованно протянул:

– Здесь же движка нет. Совсем нет!

– Зато вооружение на месте, – полковника, казалось, совсем не смущало отсутствие силовой установки БРДМ, – автоматическая пушка и пулемет ПКТ, с полным боекомплектом! Знаете что такое для нас триста снарядов калибра тридцать миллиметров и две тысячи патронов семь-шестьдесят две?!

Окружившие его товарищи молчали, так же как молчали освобожденные израильтянки, примкнувших к толпе русских. Лишь одна из них сидела, подпирая спиной стену, с которой совсем недавно спрыгнул командир. Рядом со светловолосой девушкой валялся труп боевика с неестественно согнутой набок шеей, автомат Калашникова, накинутый на его шею, уставился стволом в небо. Девушка, чьи ноги в грязных носках с практически стертыми пятками едва не упирались в голову мертвого бандита, соседа не замечала. Она сидела с закрытыми глазами, из которых медленно стекали по испачканным щекам слезы.

Кудрявцев, успевший уже нырнуть глубь боевой машины и убедиться, что за исключением двигательной установки она полностью готова к бою, сам ответил на вопрос:

– Это значит, что на расстоянии полутора-двух километров ни одна тварь нам не страшна. А движок? Ну что движок? Обычный КАМАЗовский двигатель – да у нас самих есть такой! И водитель в придачу. Да такой водитель, что голыми руками из двух половинок конфетку сляпает, – он засмеялся, хлопая ладонью по плечу недоверчиво качавшего головой сержанта, и вдруг замолчал, наткнувшись взглядом на светловолосую израильтянку.

Через пару мгновений он уже присел перед ней и легким касанием пальца стер слезы со щек девушки. Она открыла глаза; полные губы чуть слышно прошептали несколько слов, из которых подполковник разобрал только имя – Соломон.

– Что это она? – спросил командир у остановившейся за его спиной Оксаны.

– «Соломон никого не видел», – перевела на русский Гольдберг, – внук у нее был, Михаэль. Потерялся в первую минуту. А парень, Соломон, – девушка махнула рукой в сторону братской могилы, – сказал, что видел мальчика в лесу. Вот она и бежала впереди всех. И на тропу первой выскочила. Как только в нее пули не попали! Говорит, что жалеет – лучше бы она тоже умерла.

– Ты подожди реветь-то, – рядом с командиром на корточки присел Никитин, – ты же мальчонку больше не видела? Может он где спрятался, или на дерево залез? Мальчишки – они шустрые, сам таким был…

Оксана скороговоркой переводила слова тракториста, а может, добавляла что-то от себя, потому что на каждое слово Анатолия у нее получалось не меньше трех. А светловолосой девушке, успевшей, как оказалось, обзавестись внуком десяти лет, наверное нужно было дать хоть тень надежды. Она затараторила еще быстрее Гольдберг и вскочила на ноги; вцепившись в руки Кудрявцева, она практически подняла его на ноги – такая исступленная сила переполнила ее.

Отцепив руку от камуфляжа подполковника, израильтянка замахала ладонью куда-то в сторону тропы, откуда совсем недавно появился отряд. Слезы снова брызнули из ее глаз, а голос по-прежнему был заполнен болью и страданием. Оксана продолжала машинально переводить:

– Так надо быстрее бежать туда, назад. Только куда? В этом дремучем лесу Михаэля мы будем искать сто лет. Может быть вы, – израильтянка опять схватилась за рукав командира, – сможете найти? Вы ведь русские?! Вы русские?!! – повторила она с надеждой, оглядываясь на Гольдберг.

Та кивнула головой, и светловолоска облегченно выдохнула:

– Вы ведь там, у себя в Сибири все тропки знаете, вы найдете моего Михаэля.

Подполковник энергично закивал головой, понимая, что девушку надо обязательно поддержать, хотя бы своей уверенностью. Смотрел он при этом на Оксану, словно говорил: «Вообще-то сибирячка у нас тут ты!». Вслух же он сказал:

– Переведи – обязательно найдем. Вот минуток десять передохнем и сразу пойдем. У нас следопыты – ого-го. А если заплутаем, Малыш найдет… Кстати, где он?

Малыш в это время осуществлял сложную, намертво закрепленную в генах процедуру знакомства с другим псом.

На небольшом участке метров пять на десять, засыпанном ровным слоем песка, поглядев на который командир понимающе переглянулся с профессором – два стандартных участка из какой-то пустыни – прямо посреди него активно обнюхивались два волкодава – Малыш и его более мелкая копия. У копии через всю голову, разделяя шкуру на черепе почти надвое, тянулся кровавый шрам, еще сочившийся кровью. Тела у собак были напряжены до предела; хвосты – точнее обрубки, или обрезки хвостов мелко подрагивали. Долгая томительная пауза, не нарушаемая никем, наконец лопнула – хвост у меньшего пса задергался из стороны в сторону, обозначая виляние, он опустил голову и коротко взвизгнул, очевидно признавая старшинство гостя. Обрубок хвоста Малыша дрогнул и он тоже опустил голову, принявшись вылизывать рану.

– Людмила Васильевна, гляньте, не надо чем-то присыпать? – повернулся командир к медсестре.

– Ничего не надо, – буркнула Николаева, – заживет как на собаке, тем более она собака и есть. А собачья слюна вообще лучший антисептик.

– Вообще-то это мальчик, а не девочка, – влез в разговор Никитин.