Владимир Савченко - Открытие себя (сборник)

Слова „пятьдесят тысяч“ и „твердые схемы“ меня насторожили.

– Простите, а какие именно схемы?

Женщина повернула ко мне лицо, такое красивое и сердитое, что я даже оробел.

– „Не-или“ и триггеры! – сгоряча ответила она.

– И какие параметры?

– Низковольт… простите, а почему вы вмешиваетесь в наш разговор?!

Так я познакомился с инженером соседнего КБ Еленой Ивановной Коломиец. На следующий день инженер Коломиец заказала ведущему инженеру Кривошеину пропуск в свой отдел. „Благодетель! Спаситель!“ – раскинул объятия начальник отдела Жалбек Балбекович Пшембаков, когда инженер Коломиец представила меня и объяснила, что я могу выкупить у КБ злосчастные твердые схемы. Но я согласился облагодетельствовать и спасти Жалбека Балбековича на таких условиях: а) все 38 тысяч ячеек будут установлены на панелях согласно прилагаемому эскизу, б) связаны шинами питания, в) от каждой ячейки выведены провода и г) все это должно быть сделано до конца года.

– Производственные мощности у вас большие, вам это нетрудно.

– За те же деньги?! Но ведь сами ячейки стоят пятьдесят тысяч!

– Да, но ведь они оказались не по ОТУ. Уцените.

– Бай ты, а не благодетель, – грустно сказал Жалбек и махнул рукой. – Оформляйте, Елена Ивановна, пустим как наш заказ. И вообще, возлагаю это дело на вас.

Да благословит Аллах имя твое, Жалбек Пшембаков!

…Я и по сей день подозреваю, что покорил Лену не своими достоинствами, а тем, что, когда все ячейки были собраны на панелях и грани микроэлектронного куба представляли собой нивы разноцветных проволочек, на ее растерянный вопрос: „А как же теперь их соединять?“ – лихо ответил:

– А как хотите! Синие с красными – и чтоб было приятно для глаз.

Женщины уважают безрассудность.

Вот так все и получилось. Все-таки случай – он свое действие оказывает… (Ох, похоже, что у меня за время этой работы выработалось преклонение перед случаем! Фанатизм новообращенного… Ведь раньше я был, если честно сказать, байбак байбаком, проповедовал житейское смирение перед „несчастливым“ случаем (ничего, мол, не попишешь) и презрение к упущенному „счастливому“ (ну и пусть…); за такими высказываниями, если разобраться, всегда прячутся наша душевная лень и нерасторопность. Теперь же я стал понимать важное свойство случая – в жизни или в науке, все равно: его одной рассудочностью не возьмешь. Работа с ним требует от человека быстроты и цепкости мышления, инициативы, готовности перестроить свои планы… Но преклоняться перед ним столь же глупо, как и презирать его. Случай не враг и не друг, не бог и не дьявол; он – случай, неожиданный факт, этим все сказано. Овладеть им или упустить его – зависит от человека. А те, кто верит в везение и судьбу, пусть покупают лотерейные билеты!)

– Все-таки „лаборатория случайных поисков“ – слишком одиозное название, – сказал Аркадий Аркадьевич, подписывая приказ об образовании неструктурной лаборатории и назначении ведущего инженера Кривошеина ее заведующим с возложением на такового материальной, противопожарной и прочих ответственностей. – Не следует давать пищу анекдотам. Назовем осторожней, скажем, „лаборатория новых систем“. А там посмотрим.

Это означало, что сотворение диссертации по-прежнему оставалось для меня проблемой № 1. Иначе – „там посмотрим“… Проблема эта не решена мной и по сей день».

«Конечно, я мечтал – для души, чтоб работалось веселее. Да и как не мечтать, когда властитель умов в кибернетике, доктор нейрофизиологии Уолтер Росс Эшби выдает идеи одна завлекательнее другой! Случайные процессы как источник развития и гибели любых систем… Усиление умственных способностей людей и машин путем отделения в случайных высказываниях ценных мыслей от вздора и сбоев… И наконец, шум как сырье для выработки информации – да-да, тот „белый шум“, та досадная помеха, на устранение которой из схем на полупроводниках лично я потратил не один год работы и не одну идею!

Вообще-то, если разобраться, основоположником этого направления надо считать не доктора У. Р. Эшби, а того ныне забытого режиссера Большого театра в Москве, который первым (для создания грозного ропота народа в „Борисе Годунове“) приказал каждому статисту повторять свой домашний адрес и номер телефона. Только Эшби предложил решить обратную задачу. Берем шум – шум прибоя, шипение угольного порошка в микрофоне под током, какой угодно, – подаем его на вход некоего устройства. Из шумового хаоса выделяем самые крупные „всплески“ – получается последовательность импульсов. А последовательность импульсов – это двоичные числа. А двоичные числа можно перевести в десятичные числа. А десятичные числа – это номера: например, номера слов из словаря для машинного перевода. А набор слов – это фразы. Правда, пока еще всякие фразы: ложные, истинные, абракадабра – информационное „сырье“. Но в следующем каскаде устройства встречаются два потока информации: известная людям и это „сырье“. Операции сравнения, совпадения и несовпадения – и все бессмысленное отфильтровывается, банальное взаимно вычитается. И выделяются оригинальные новые мысли, несделанные открытия и изобретения, произведения еще не родившихся поэтов и прозаиков, высказывания философов будущего… уфф! Машина-мыслитель!

Правда, почтенный доктор не рассказал, как это чудо сделать, – его идея воплощена пока только в квадратики, соединенные стрелками на листе бумаги. Вообще вопрос „как сделать?“ не в почете у академических мыслителей. „Если абстрагироваться от трудностей технической реализации, то в принципе можно представить…“ Но как мне от них абстрагироваться?

Ну да что ныть! На то я и экспериментатор, чтобы проверять идеи. На то у меня и лаборатория: стены благоухают свежей масляной краской, коричневый линолеум еще не затоптан, шумит воздуходувка, в шкафу сверкают посуда и банки с реактивами, на монтажном стеллаже лежат новенькие инструменты, бухты разноцветных проводов и паяльники с красными, еще не покрытыми окалиной жалами. На столах лоснятся зализанными пластмассовыми углами приборы – и стрелки в них еще не погнуты, шкалы не запылены. В книжном шкафу выстроились справочники, учебники, монографии. А посередине комнаты высятся в освещении низкого январского солнца параллелепипеды ЦВМ-12 – цифропечатающих автоматов, ажурный и пестрый от проводов куб кристаллоблока. Все новенькое, незахватанное, без царапин, все излучает мудрую, выпестованную поколениями мастеров и инженеров рациональную красоту.