Аль-Вуд Пиерман - Юсю-бза. Пикантные истории

– Ну и где же ваш Рашидко???!!! Кто это за такой???!!! Бес проклятый, убивать его буду, на костре жечь – к верх ногами подвешу, да всю кожу содеру!!!

Тут Мария-хозяйка уже не выдержала и как вдала той злой бабе, что она аж вся пала. Да как обматерила она её, да как прогнала с порога, да со двора собаку. Вроде бы сгинула нечистая ведьма.

Ну и настала очередь Рашидки – за грехи свои шальные отвечать-переотвечать.

– Так мол и так – Враньё ведь всё перевраньё. Кого же вы нашли слушать? – невинно пожал Рашидко плечами. – Не было такого, ну просто ничего не было.

Но тёща его новоявленная, Мария-хозяйка не стала до конца выслушивать его оправдания жалкие, а только как вцепилась молодожёну прямо за волосы, которые еле-еле покрывали своим мхом лысявую блестящую кочерышечку., да как она повыдергивала ему предпоследние клочки-волосиночки., как захватила она своею мощной советской

стальною рукой Рашидку за шкирку, да как погнала его с порога напрочь, яростно и стремительно спустила его по лестнице вниз, да в ходе всего ещё успевала подпинывать зятька по почечкам, да по позвоночничку здоровенным ржавым ключиком гаечным «72 на 74», да так, что Рашидко краснел да завывал от боли как волк раненный в холодную зимнюю стужу от страшной агонии… Прогнала всё-таки беса нечистого хозяюшка.

Разрыдалась Иринушка, дочка, защищала своего избранника, оправдывала его, ручалась за него. Но Мария-хозяйка строго-настрого наказала – Ещё хоть раз зайдёт твой Рашидко на порог мой – так сразу «Мой меч – его голова с плеч!» Заперлась Ирина, бедная девица, в своей комнатушке, да рыдала не выходила с два месяца… Пока Рашидку

вновь не простили, да не приняли в семейку… за новыми пирогами, да красными помидорами… Так мол и так всё оно было, да перебывало, чего ещё ни одно другое живое существо ухом не слыхивало, да взором не видывало…

***

Всё было кончено. И тогда лысый негодяй властно и покровительно испустил последнюю каплю мочевой субстанции, вцепившись своими коварными лапами в нежные и бледные ягодицы Марины Ивановны, затем он щедро усладил её нос своими пьянящими ароматами газовых испарений. Марина не сразу поняла, что с ней произошло. Она только чувствовала, как бурный обжигающий поток мочи вперемешку со спермой наполнял её кишечник. После того, как прямая кишка была заполнена необходимым содержимым, Лысый Дабл-ю высунул из зада женщины свой пенис, с набухшими от напряжения венами, словно раб, пахавший весь день на изнуряющем солнце, возводя Египетские пирамиды. Все мысли в голове женщины перемешались, не давая чёткой картины случившегося. Единственное, что ощущала Марина в тот момент это то, что впервые в жизни она была счастлива. Необычайное удовлетворение искрило в её организме, заряженным мужской зловонной мочой через задний проход. Ни одна клизма в мире не смогла бы доставить ей подобного райского наслаждения, как волосатый огурец обезьяноподобного мужчины. Марина жадно сжала своими пальчиками простыню. Лысый Дабл-Ю уже подставил хрустальный бокал под попу женщины. И вот, из чёрных глубинных коммуникаций через растопыренные врата стремительно вылетела злоприятная жидкость, помесь естественных испражнений в газовом потоке и устремилась на дно бокала, наполняя его до самых краёв сладостным соком. Уже через пару секунд Марина Ивановна смаковала своими нежными губами чудесный и одновременно тошнотворный нектарный коктейль, испытывая скромную гордость за себя любимую, думая о том, что она также внесла парочку своих ингредиентов в его рецепт, поэтому было бы несправедливо полагать, что напиток не был достоин её желудка…

***

Пьер Вудман лихо впихнул свой голодный красный перец в смазанную вазелином и растопыренную чёрную бездну Алексы Мэй, вырывавшейся из его цепких лап, и непокорно стоявшей на четвереньках на кровати. Лысый порно-гений обращался с девушкой как с собачкой, не желавшей получать команды, и вообще играть сегодня. Девушка громко кричала в панике, умоляя негодяя остановиться:

– Noooo! Noooo! —, и пыталась сомкнуть свои ягодицы как можно крепче и ближе друг к другу, чтобы режиссёру было труднее оприходовать её филейную часть, чтобы его органу было больнее – и в таком случае, анальный процесс продлился бы не долго, и самое главное, не так глубоко. Однако лысый хитрожопый умелец всё заранее предвидел. У него был огромный опыт в разрешении подобных ситуаций и в уязвлении «творческих инициатив» своих конкурсанток, которые нередко сопротивлялись, когда он запихивал им свои кулаки в прямые кишочки; а по сему, недобзделоватый француз знал толк во всём этом и лакшил без лишних вопросов и затруднений.

Единственное, что ответил Дабл-Ю своей рабыне:

– Ари! Релякс! «Раком»! Common! Show me «раком» , – затем, раскачивая загорелую черноволосую девушку в разные стороны, раздавая ей смачные, жёсткие и безудержные шлепки по её сочным упругим ягодицам и унизительные пощёчины по милому личику, истекающему горькими слезами от боли, продолжил свою словесную игру пошлостей, понятную только ему одному:

– Show me ЭТО, show me раз, and show me есчё много раз!!! – напевал он, продолжая лишать её чести, и отшлёпывал как непослушную девочку в наказание.

Бедная Алекса только извергала из своего нежного ротика что-то нечленораздельное, мучилась и громко верещала, вцепившись в простыню мёртвой хваткой, собрав в неё всю свою ненависть к этому лысому чудовищу…

Видеокамера, установленная напротив – на штативе, наблюдала за сценой действа с искренним любопытством, успевая фиксировать в своей цифровой памяти каждые постыдные телодвижения этих недоактёров погорелого порно-театра.

– Yeah, сущка! Щьас трать тебья! Карашо??? А??? Гавари правда!!! Это не карашо??? Это карашо!!! Щас ты??? Гавари правда!!! – продолжал он орать на неё, ускоряя темп колебательных движений своего волосатого толстого тела, и отшлёпывая бедняжку по упругой трясущейся, уже ярко покрасневшей попке. Лысый Дабл-Ю вновь ускорил свой темп ещё сильнее и стремительнее. Его голова очень сильно вспотела и раскраснелась, как после настоящей русской бани. Вот, он крепко вцепился своими пальцами-тисками в ягодицы девушки, и предупредил её о том, что вот-вот собирается извергнуть своё свежее бурное семя в прямую кишку этой прекрасной нимфы: