Исаев Альберт - Эффект пророчицы. Часть 2

– О ком ты вообще думала?

В образовавшейся после этого гробовой тишине раздался уже знакомый голос:

– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Аннино».

– Следующая – «Пражская»! «Пражская» следом! – тут же поправил запись машинист.

Спустя ровно две секунды двери поезда захлопнулись, вагоны протяжно зашипели и медленно, покачиваясь, с ускорением тронулись с места. За окном почти сразу потемнело – янтарные тона «Улицы Академика Янгеля» сменились безмолвными, нагоняющими тоску мрачными тоннелями. Морщась от всё нарастающего гула, Савва испуганно сжимал левую руку Анны, будто боясь, что она сейчас достанет откуда-нибудь ампулу с цианидом, но та в ответ даже не шевелилась. Серо-голубые глаза её были совсем пусты, руки неестественно побелели. Лицо Анны будто окаменело: мутное, размытое от слёз, всё вокруг неё уже было где-то вдалеке – не в этом месте и не в этом времени. Влажные дорожки на заплаканном лице никак не высыхали. Извалявшись в пыли, превратившись от этого в солому, бледно-золотистые волосы жутковато колебались от продувавших вагон насквозь потоков воздуха – на убитую горем, похожую на привидение племянницу Савелия было больно смотреть.

Неожиданно поезд затормозил, отчего Савелий чуть не завалился на застывшую как истукан Анну. В мутных окнах состава показалась следующая остановка.

– Станция «Пражская»!

Проехав почти всю платформу, головной вагон плавно замедлил свой ход и вяло, как будто устав от всей этой беготни, остановился в самом её конце. Отворив двери, поезд запустил в свои недры новую порцию людей. Опасаясь худшего, Савелий изо всех сил двумя руками сжал запястье Анны, но та по-прежнему пребывала в апатии. Она потеряла всё: родных, друзей, любимого, а теперь и последняя надежда на скорую смерть исчезла. Всё бесполезно. У неё здесь нет власти. Даже над самой собой…

Гул тоннелей растворился в гомоне толпы вокруг, стук колёс почти перестал ощущаться на слух, названия станций слились в одну сплошную, ничего не значащую кашу. Безуспешно пытаясь бороться с головной болью, с подступающей к горлу тошнотой, судорожно вцепившись в запястье Ани, Савелий изо всех сил пытался понять: почему? Зачем она это сделала? Где он не углядел, перешёл грань, что она дошла до такого? Можно ли было этого как-то избежать? Что ему делать, если подобное повторится?

– Станция «Отрадное»!

Измотанный марш-броском по московской подземке, сводный дядя Анны с облегчением вздохнул, когда поезд наконец доехал до нужной станции. Ухватив племянницу покрепче за руку, Савва попытался было встать, как тут же чуть не опрокинулся назад. Пропустив вперёд других выходящих, молодой человек обеспокоенно повернулся к Анне: всю поездку гостья из будущего сидела и не шевелилась, уйдя куда-то глубоко в себя. Вот и сейчас она неотрывно глазела своим неестественно пустым взором куда-то в пустоту.

– Пойдём, Ань… Пора.

Приподняв Анну за плечи, немного неуверенно придерживая её за талию, Савва медленно вывел племянницу из вагона на середину платформы. Сейчас она точно не сделает ещё какую-нибудь глупость: неудавшейся самоубийце еле хватало сил, чтобы просто стоять на месте. Беспокоясь, что его спутница вот-вот упадёт, Савва боязливо взял её за руку и не спеша, точно приговорённую, повёл Анну к выходу из метро. И снова – никаких эмоций: каменное лицо её хранит молчание. Пустые серо-голубые глаза смотрели куда-то вперёд.

Жаркий июльский воздух, смешанный с выхлопными газами под соусом из шума городских улиц и автомобильных гудков душною волною окатил их на выходе из подземного перехода. Солнце поднялось уже достаточно высоко и его горячие лучи, отражаясь от стеклянных многоэтажек, неприятно слепили глаза. Обливаясь потом, одной рукой придерживая тяжёлый чемодан, а другой – ещё более тяжёлую Анну, Савелий со всех ног по одним лишь указателям спешил в неизведанном направлении, туда, где он знал только адрес. Слава, его младший брат и отец Ани, получил эту квартиру всего год назад, с туманной формулировкой «за заслуги перед Отечеством». Стремясь поскорее отпраздновать новоселье, он как мог спешил туда переехать, но квартире на Северном бульваре было уже не суждено снова встретить своего владельца. Пока непонятно, будет ли там жить Анна, но если она и может где-то укрыться в Москве, то только здесь.

Двигаясь по узкому тротуару мимо немногих в такую жару случайных прохожих, сквозь навязчивую зелень тополиной листвы Савва наконец разглядел впереди здание под номером 17. Если бы Анна в этот момент подняла взгляд, то непременно бы заметила: здесь, в далёком 2001-ом, оно выглядело почти так же, как и в её времени. Те же вогнутые внутрь, неприятно шелушашиеся клинья балконов, та же местами белая, местами неопределённого цвета стена фасада, тот же маленький, поддерживаемый здешними пенсионерами колумбарий – за шестнадцать лет дом на Северном бульваре не сильно изменил свой облик. Нервно озираясь по сторонам, Савелий вместе с Анной подошёл к двери подъезда. Непонятная копоть на стене возле перекошенной входной двери сперва удивила его, но потом, приглядевшись, он заметил, что это просто следы тушения сигарет, и молча вошёл внутрь.

Заходя в тёмный подъезд, в нос Савелию сразу ударил сильный запах табачного дыма. Душный, терпкий, он немедленно заставил некурящего парня закашляться. Поднявшись поскорее по лестнице, Савва поспешил вызвать лифт. Полутёмная кабина, слегка позвякивая, отвезла их с Анной на седьмой этаж. Увидев перед собой совершенно новую, металлическую дверь с двузначным номером квартиры, молодой человек вдруг тяжело вздохнул. Волнение ясно читалось в лице Савелия: мог ли он подумать, что однажды вот так заявится сюда? Да ещё не один, а с уже взрослой, вернувшейся в этот чёрный для семьи год из будущего Аней? Немного печально выдохнув, сводный дядя гостьи из будущего посмотрел на неё, но та по-прежнему лишь молчаливо взирала непонятно куда. Тогда, собравшись с мыслями, Савва молча достал ключ от входной двери из кармана и вставил его в добротный латунный замок. С характерным шумом провернувшись, ключ впустил его и Анну внутрь, после чего Савелий сразу же закрыл дверь на два оборота.

Сняв обувь, поспешно сбросив с себя раскалившуюся на солнце куртку, оставшись в пропотевшей насквозь клетчатой рубашке, джинсах и носках, Савва с интересом огляделся по сторонам. С самого порога жилище впечатляло своей новизной, сильно отличаясь от прошлой квартиры Славы или его бунгала. Бежевые с тонкими, шоколадного цвета прожилками бумажные обои, сверкающий первозданной чистотой паркет, изящная вешалка, прочная дубовая стойка для обуви, ещё отдающий краской белый потолок – размах вложений в ремонт впечатлял. Поставив на пол кейс, молодой человек зашёл на кухню и ещё больше удивился: небесно-голубые обои, новый холодильник, белая газовая плита, голубая плитка на полу, пока пустые шкафчики для посуды – всё было почти готово к приёму жильцов. Однако Зверобою было как-то не до планов пристроиться в бесхозной квартирке на окраине Москвы, ибо на повестке дня стояли куда более серьёзные проблемы. Грузно прислонившись к хлипкой жестяной раковине, Савелий усиленно принялся думать, что им теперь делать.