Алексей Иващенко - Война внутри

– Альберт Абин тебе бы с радостью объяснил, в чём причина, – шутит Сергей.

– А этот всё своей учёностью помахивает! – огрызается Уолтер.

– Кто? – переспрашивает Плакса, не имеющий в программе курса пси-полей.

– Один учёный, который построил свою теорию на том, что Бога нет. А люди якобы создали новую психологическую плоскость сами, настроив её под предпочтения конкретного человека – Юриева. Мол, тот хотел найти рай, вот мы его и нашли. И каждое наше открытие Пути – это не такая себе дыра между мирами, а процесс использования общего пси-поля человечества для создания куска этого самого рая. А поскольку даже всей энергии пси-поля человечества недостаточно для создания такого сверхпонятия, как Бог, мы и не можем его встретить. Вот вылезет с Пути что-то в наш мир, тогда мы наплачемся!

– И как его теория? Работает? – с пугливым интересом уточняет Юрий.

– Работает, да только в некоторых узких моментах. Так что он промахнулся где-то.

Юрий как-то грустно задумывается, а затем произносит:

– Отец всегда злился, когда говорил на подобные темы. У него была собственная идея. И он её постоянно повторял – утром воскресенья нам или когда приходили какие-то новые знакомые или его старые друзья. Те уже и слышать её не могли. Теория состояла в следующем: видимо, когда-то отец увидел по терминалу большой пруд для выращивания рыбы. Хотя, судя по его описанию, это, скорее, был переполненный водоём. Когда сотрудник приходил кормить рыб, сотни, а может, и тысячи ртов поднимались над водой и пожирали те килограммы питательной крошки, которые тот рассеивал. Рыбу растили в тесноте, но в сытости. Кто-то из рыб недоедал, кто-то имел более комфортное место. Но все скопом – они росли и всё больше заполняли водоём. Рыба своими рыбьими мозгами не могла, конечно, осмыслить происходящего. Она думала, что всё двигается так, как двигалось всю её жизнь: плаваешь в заполненном водоёме, иногда питаешься, снова плаваешь.

Она не знала, что в один критический день она ВСЯ погибнет – человек заберёт её себе в пищу. Для того, собственно, и откармливалась.

Отец говорил, что именно так и поступает Бог. Он создаёт водоём – территорию, в которой растит себе души. Те души, которые ему подходят. Неугодные отсеиваются. А всё сознание человеческое, его опыт в этом мире, его тело, старость и боль – это всё сор. Всё пойдёт на убой. Будет нещадно уничтожено за ненадобностью Богу, оставляя лишь очищенный дух.

– Интересно, – задумчиво говорит Сергей, чтобы хоть что-то ответить. Он впитывает ту эмоциональную тоску, с которой Юра рассказывает про своего отца. Не зря всё-таки парня Плаксой назвали. И чему он так сопереживает?

– А я считаю иначе. Мне всегда всё представлялось так: чем «выше» мы смотрим, тем меньшим смыслом всё обладает, – присоединяется к рассуждениям Уолтер. – С точки зрения Вселенной всё бессмысленно – все наши поступки и потуги. Меньше, чем пыль. Даже человеческая раса с позиции Вселенной бессмысленная. НО! Сама Вселенная – бесконечное количество раз обновлённая или имеющая бесконечность своих вариаций – тоже бессмысленная в глазах этой бесконечности. Погибнет один Универсум, но останется ещё бесконечность минус один Универсум. А теперь поднимемся ещё выше – это Бог. Он выше всего, и, глядя на всё протекающее под ним, понимаешь: ты бессмыслен перед его взором, твои поступки ровным счётом ничего не значат. Но тогда и для Бога ничего не имеет смысла! Понимаете? Как же он тогда существует? Во-первых, это нечто не нашего понимания, и, может, оно уже много лет как сошло с ума. Если этот термин применим. Во-вторых, представим такую высоту вновь. Что тогда имеет смысл для нас, червей, ползающих по дну? Тянуться к вершине бесполезно. И смысл приобретают лишь сама наша жизнь и её наполнение – только это. Само наше существование приобретает этот самый смысл – ты становишься просто обязан жить счастливо, да ещё и постараться устроить счастье самым дорогим из червей близких тебе. А теперь давайте снова вернёмся на высоту. Представь, что ты в бесконечности и можешь посмотреть смысл любого существа, любой расы, любого художника, любого поэта. Что бы ты делал? Я бы каждый момент смотрел, как цивилизация А ведёт эпическую и кровопролитную войну с цивилизацией Б, как пишется новый сонет, как живёт простой менеджер Джон. Каждый момент и всё одновременно. Понимаете? Потому что я такой большой, что иначе меня и не насытишь. Не имея смысла, я бы пересматривал и сопереживал тому, что делают они. Думаю, Бог питается нашим смыслом, этим сонмом огоньков у своих ног. Что, кстати, нисколько не противоречит теории твоего отца. – Уолтер указывает куриным крылом на Плаксу. – И это нечто, оно паразитирует на смысле. В таком случае молиться и всё прочее – вполне бесполезное занятие. Потому что текущий сложный момент своей жизни ты просто наполняешь такой сильной для тебя и такой частной для него – эмоцией. Эмоцией и смыслом. Нет плохих и хороших судеб, праведников и грешников, как нельзя сказать, какая пища лучше – сладкая или острая; хорошо, когда она разная. Ангелы и демоны – все в таком случае машины Господа. И, если следовать от большего к меньшему, всякое живое существо имеет такую же по значению душу, как и человек. Поскольку с позиции Господа их души одинаково ничтожны. Отсюда следует, что и неживое тоже имеет душу, свою историю существования. Крайне отличную от живого, но имеет. Поскольку человек с позиции Господа – такая же ничтожность, как и пылинка. С таким же успехом Бог может понаблюдать за её рождением, существованием в составе метеорита и гибелью в пламени термоядерной реакции. – Заканчивая и даже как-то немного театрально ликуя – то ли от смущения, то ли от эгоизма, Уолтер набрасывается на полностью холодную курицу.

Плакса чешет лапой затылок. Сергей молча присасывается к чаю и делает вид, что самое интересное находится в его тарелке. Вроде как так он и чувствует, но где-то внутри Уолтер всё-таки немного его сотряс, и, как ему видится, это всё выльется не сейчас, может, позже, но выльется во что-то сильное.

– А вы что думаете? – Плакса по-детски смотрит на Сергея.

– Я? – переспрашивает старик скорее чтобы выгадать время, чем чтобы вправду уточнить, к кому обращается парень. Сергей замолкает и зачем-то перекладывает салфетки Уолтера. Наконец его рот трескается:

– Ну, я про себя считаю, что Бог – он вроде как орган какой для Вселенной. То есть он от неё неотделим, более того, она без него существовать тоже не может. При этом он как бы не сознательный и не свободный в том смысле, в каком мы сознательны и свободны. Он привязан к своим функциям Бога – как, например, сердце, которое гонит кровь. И делает он это так же – не отдавая данному процессу своё сознание, а просто существуя сам по себе. При этом, может, он даже и мыслит только своими какими-то категориями. Прогоняет определённые категории клеток – нас – сквозь Вселенную, как сквозь тело. Иногда это может обернуться для нас благом, а иногда – трагедией.