Максим Лагно - Шестая сторона света

– Понял, – вздохнул Лебедев.

Поднял свой дыролов:

– Кстати, сегодня не будет поездов.

– Почему? – Я расстроился. Хотел продемонстрировать Алтынай свою храбрость и умение бегать в вихревом потоке.

– На 55-ой линии Чепэ какое-то. Движение временно перекинули на 56-ю. Говорят, менты перекрыли. Наверное, опять пропал кто-то.

– Ты уверен?

– Я же предсказывал, что исчезновения людей – это начало чего-то нехорошего.

Лебедев ушёл.

Алтынай явно устала и не хотела идти дальше. Но ничего не поделаешь. Работа есть работа. Я взял дыролов и установил на монорельсу:

– Пора, – и подал девушке руку. – Держись, не будь размазнёй.

Стряхнув крошки, она поднялась. Горестно осмотрела грязные джинсы и пятна на свитере. Ещё бы, из дыролова масло сочилось, как из пробитого маслопровода. А к нему уже липла пыль и грязь. Алтынай достала платочек и попробовала оттереть, но я остановил:

– Поверь мне, нет смысла, сильнее запачкаешься.

Освободившись от дыролова, Алтынай повеселела. Шагая рядом со мной, рассказала, что она и её папа, коммунальный архитектор, переехали в Юго-Запад 254 в середине лета.

– Не Юго-Запад 254, а «Абрикосовый Сад», – сердито поправил её. – Мы уже давно имеем право на название, почти полтора миллиона человек!

– Вот-вот, поэтому папу сюда направили по работе. Ваш двор достиг пика населённости, поэтому власти решают, делать ли пристройки к существующим домам или строить рядом тайл-спутник.

– Что такое «тайл»?

– Так называются Дворы на языке строителей.

– Ясно, а тайл-спутник – это Малый Двор?

– Ага.

Я перехватил ручку дыролова другой рукой:

– Дворовые власти говорят о перенаселённости, но на верхних этажах много пустых квартир. Когда мне исполнится двадцать один год, я переселюсь в свою квартиру наверху.

Алтынай покачала головой:

– Да ну ты, брось, никто не хочет наверху селиться. Слишком далеко от коммуникаций. Чтоб за хлебом сходить, нужно десять минут на лифте ехать. Вот и посчитай. Десять туда, десять до магазина, десять обратно. Полчаса убито на булку хлеба.

– Я буду закупаться сразу в супермаркете, главное холодильник побольше.

– А перебои с энергией? Наверху они постоянные.

– Это потому что некоторые архитекторы плохо проектируют.

– Это потому что если жильём не пользоваться, оно быстро хиреет.

– Согласен, с путями так же. Раз в год мы проводим диагностический обход запасных туннелей, так там трещина на трещине. Лампочка на дыролове не гаснет. А откуда трещины? Ведь никто не ездит десятилетиями. Иногда пустят поезд в обход, как сейчас из-за ЧэПэ.

– Вот-вот.

– Всё равно, я хочу один жить.

– На верхних этажах? Среди алкашей да наркоманов? Хорошая жизнь!

– Да, это проблема. Встану в очередь на квартиру в средних этажах или на нижних.

– Я от папы много знаю про строительство. Поверь, такие как ты или я, никогда не получат квартиру на нижних этажах. Там богатенькие живут.

– Когда построят тайл-спутник, богатенькие туда переедут. Будут жить в коттеджах.

– Не все хотят переезжать. Кроме того, многие оставляют за собой дворовые квартиры.

– Зачем ты разрушаешь мою мечту.

Я шутливо толкнул Алтынай. Она засмеялась, толкнула в ответ. Но спохватилась:

– Ой! Фотометрический дыролов не сбился с пути?

– Не пугайся, меня так легко не столкнуть. В Транспортном Колледже весь первый курс изучают работу с дыроловом.

Общение с девушкой оказалось таким лёгким, что мои чувства рвались наружу:

– Эх, хорошо вдвоём ходить! А с тобой вдвойне хорошо.

Алтынай лукаво подмигнула:

– Почему вдвойне?

– Ты красивая.

Весёлое общение располагало к тому, чтоб перевести разговор на то, чтоб назначить свидание. Но Алтынай вдруг вскрикнула:

– Ой, кто там?

Не останавливая дыролова, я замедлил шаг. Впереди смутно виднелась фигура человека. Он приближался к нам, издавая странное шуршание.

– Лех Небов, привет, – крикнул издалека незнакомец.

Я узнал Фрунзика. Того молодого милиционера с синей щетиной, что напару с пожилым Юрой Боросом вели расследование о пропаже людей. На поясе у него висела рация. Это она издавала треск, усиленный эхом туннеля.

Синяя рубашка милиционера тоже была в пятнах масла и саже. На галстуке разрез, словно кто-то полоснул ножом. Лицо в размазках той особенной едкой грязи, что существовала исключительно на железнодорожных путях. Видать, Фрунзик совал свой длинный любопытный нос в каждую выемку.

Фрунзик сел на монорельс прямо на пути моего дыролова. Я вынужденно поставил счётчик на паузу.

Милиционер снял фуражку, пригладил мокрые волосы:

– Зря вы тут бродите. Мы перекрыли весь узел.

– Работа, – ответил я.

Милиционер достал из полевой сумки фонарик, потряс его, заглядывая в линзу, будто пытался выбить остатки электричества:

– У всех работа.

Тут он пригляделся к Алтынай:

– Эй, а ты кто? Имя, фамилия, адрес проживания?

В отличие от меня Алтынай при виде ментовской формы не испытывала ни робости, ни законопослушности:

– А вы кто такой? На каком основании задаёте вопросы личного характера?

Фрунзик восхищённо погрозил пальцем:

– Бо-о-о-рзая. Вот, парень, учись. Девка с понятиями. Сначала представитель органов должен предъявить удостоверение, назвав имя и должность. После этого имеет полное право задавать любые вопросы.

Я повернулся к Алтынай:

– Будут спрашивать про твоё появление в поезде.

– Это была не я, а кто-то похожая.

Фрунзик поднялся с монорельсы:

– Можешь подтвердить алиби?

– Да.

– Ладно. Записал бы твои паспортные данные, но не до вас сейчас. Надеюсь на твою гражданскую сознательность. Жду в участке, чтоб подписать показания.

Я двинул дыролов по монорельсе. Фрунзик грубо остановил его ногой:

– Куда? Идите обратно.

– Но мы должны дойти до выхода из туннеля. Обратный путь долгий!

– Ничем не могу помочь, парень. Там всё перекрыто. Приказ, возвращать всех сотрудников железной дороги. Вагонопоток на обоих узлах прекращён на неопределённое время. Так что у вас в ближайшие дни будут выходные.

– Да что случилось-то? – воскликнула Алтынай.

– Хватит болтать. Идите.

Я законопослушно развернулся. Но Алтынай и не думала сдаваться:

– Пишите справку.

– Какую? – изумился Фрунзик.

– Такую, где сказано, что я и Лех не смогли выполнить свои должностные обязанности из-за милицейской операции на нашем рабочем месте.

– Моё начальство уже выдала такую документ вашему начальству, – отозвался Фрунзик.

Меня объяснение устраивало. Но Алтынай упорствовала:

– Или пишите или мы никуда не пойдём. Тут микротрещины. Если мы их не зафиксируем, то сто тысяч человек размажет на атомы!