Александр Бачило - Академонгородок. Роман в происшествиях

– Что ж, в темный час!

Глаза великана закрылись гранитными веками. Откуда-то из самых недр донесся глухой скрежет плит. Через минуту огромное лицо без следа исчезло в складках скалы, а затем и сама скала медленно опустилась под землю. Густые травы сомкнулись над ней, точно волны, не оставив и следа пребывания на поверхности Судии Ближнего Круга некогда великого царства…

– Прощай, прощай, старый булыжник! – вполголоса произнес Морок. – Думаешь, я не вижу, как дрожишь ты за свою мятую шкуру?

Он повернулся и пошел туда, где сквозь деревья, вместе с рассветом, начинала просвечивать речная гладь. Издалека вдруг донесся стремительно нарастающий шум. Еще минута, и над лесом, над тем самым пригорком, где только что стоял Морок, пронесся, тяжело перемалывая воздух лопастями, большой зеленый вертолет. Стылый отчетливо разглядел его колеса, иллюминаторы и даже заклепки фюзеляжа. На борту вертолета красовалась алая пентаграмма. Верхушки деревьев качнулись вслед улетающей машине и просыпали на Морока хвою.

– Академик полетел, – раздался вдруг позади него скрипучий голосок. – Место выбирает…

Стылый обернулся. Рядом с ним, опираясь на замшелый пень и глядя в небо из-под коричневой морщинистой ладони, стоял низенький, основательно запущенный леший.

Морок вспомнил о величайшей тайне Тартара, доверенной ему Владыкой.

– Какое еще место? – подозрительно спросил он лешего. – Для чего?

– Дык ить для чего ж еще? – разулыбался леший. – Уж это в любом болоте спроси – скажут. Город здесь будет! Этот, как его… Центер сибирской науки!

Мучнисто-белый от радиатора до кончика цистерны цементовоз, натужно кряхтя, подполз к недостроенному корпусу института Создания Проблем и шумно испустил дух. Из кабины, надсадно кашляя, вылез седой человек в белом костюме. Он сейчас же принялся обхлопывать себя по бокам солидной кожаной папкой, постепенно превращая свой щегольской белый костюм в повседневный – черного цвета.

– Может, подождать вас? – крикнул из кабины шофер, альбинос по фамилии Гургенидзе.

Человек с папкой только замотал головой в ответ, теряя седину и отплевываясь с особенной злостью. Гургенидзе не стал спорить. Он снова раскочегарил мотор цементовоза и укатил, махнув на прощание кепкой, под которой обнаружился кружок черных, как смоль, волос. В следующее мгновение клубы цементной пыли из-под колес снова превратили повседневный костюм человека с папкой в щегольской.

В резком контрасте с шумной, клубящейся дорогой, строительный объект представлял собой уголок первозданной тишины и покоя. Не было слышно ни воя механизмов, ни того деловитого скрежета, с которым каменщики выскребают раствор из носилок, ни добродушного мата, непременно сопровождающего все виды строительных работ. В небе, голубом, как листок нетрудоспособности, неподвижно застыл крюк подъемного крана, и какая-то пичужка уже пристроилась на нем высвистывать свою любовную лирику. Для полноты картины не хватало только дрожания листвы и басовитого гудения пчелы, но листву, как и всю прочую зелень, свели под корень еще до рытья котлована под фундамент, так что пчеле тут совершенно нечего было делать.

– Где же бригада? – спросил человек с папкой, поднявшись на цыпочки и заглядывая в оконный проем первого этажа. – На гараж их перебросили, что ли?

Поддон кирпича, стоявший у самого окна, ничего ему не ответил.

– Р-работнички! – тихо ворчал человек. – Стакановцы! Ни одного на месте нет!

Сейчас же, словно в опровержение его словам, из-за угла здания показалась тачка. Весело повизгивая колесом, она катилась по доскам, проложенным через зыби и рытвины стройплощадки. Тачку толкал бодрый старик Шаромыслов, всему городку известный как Коромыслыч, искусный плотник и столяр. Совершенно непонятно было, зачем он схватился за тяжелую, неквалифицированную и, главное, низкооплачиваемую тачку.

«Вот что значит довоенная закалка, – подумал человек с солидной папкой. – Нам хлеба не надо – работу давай! Заводной дедок. А бригада, стало быть, на месте. И кое-кто даже работает…»

Между тем заводной дедок Коромыслыч, приметив папку подмышкой у гостя, стал несколько осаживать тачку. Колесо завиляло, будто прикидывая, куда бы свернуть. Но свернуть было некуда, тачка тянула Коромыслыча прямо к начальству, что было совсем некстати, так как нагружена она была не песком и не щебенкой, не кирпичом и не цементом. Крутой ноздреватой горкой возвышались над дощатыми бортами белые грибы и подберезовики, грузди и маслята, моховики, обабки и подосиновики.

Тут и начальство, наконец, разглядело транспортируемый груз. Криво усмехаясь, человек с папкой поприветствовал старика:

– С полем, Коромыслыч!

– А! – искусственно оживился дед. – Здравствуй, здравствуй, Александр Иванович! Не сидится в кабинетах? Правильно. Ближе к делу нужно быть. Рядом с народом. Время теперь горячее – некогда по кабинетам-то рассиживаться!

И он так энергично приналег на тачку, минуя начальника, словно боялся опоздать к рекордному триста пятому замесу. Но Александр Иванович пошел рядом.

– Да, – сказал он, похлопывая себя папкой по ноге, – время страдное. Урожайное, я смотрю… Это что, белый? – он взял из кучи большой гриб с коричневой шляпкой.

– Подберезовик, – сухо прокряхтел Коромыслыч.

– Ах, подберезовик! – Александр Иванович с удовольствием понюхал гриб и положил его на место. – И что же, вся бригада на уборке?

– Зачем вся? По очереди. Тачка-то одна!

– Так, так, – Александр Иванович сочувственно покивал. – Неудобство!

– Куда уж! – согласился Коромыслыч. – Да и с тачкой-то не масло сливочное. Ходу ей нету в лесу. Колесо стрянет, через валежины кое-как ее перетаскиваешь. Наломаешься, аж руки болят. Но – стараемся, не сачкуем. Каждый по полной тачке привозит!

– Может, не стоит так надрываться? – осторожно спросил Александр Иванович.

– Как то есть – не стоит? – заволновался дед. – Гриб убрать надо, пока институт не поставили. Потом поздно будет. Побьет гриб-то!

– Чем побьет? – не понял Александр Иванович.

– Известно, чем! Изотопом.

Начальник только рот раскрыл от изумления. Он был кандидатом физико-математических наук и курировал строительство со стороны администрации будущего института. За год работы на стройке он всякого насмотрелся и наслушался, но такого еще не слыхивал.

– Кто это сказал? – спросил он Коромыслыча.

– Да уж не в газетке прочитали! – самодовольно ухмыльнулся старик. – Мы ж понимаем, сведенье секретное. Только и в нашем передовом классе образованные имеются!

– Образованные? – прищурился Александр Иванович. – Ну, все ясно. Где он?

– Хто?