Дмитрий Калюжный - Эквиполь инженера Шилина. Научно-фантастический роман

– То самое. И у этих просил, и у тех. И у военных, и у гражданских. Никто, Алик, не верил, а вот…

– Получилось?

– Кажись, получилось. И без грантов!

– Ух ты!.. Мой тебе, Боб, дружеский совет: не показывай никому. Если отдашь нашим, ничего не получишь. Надуют, падлы. Лучше продай Эмилю Кио. Или этому, как его… Честерфилду. Денег отсыплет немерено.

– Копперфилду?

– Ну а я о чём? Богатый парень, я тебе говорю. Хочешь, адресок узнаю в редакции «World’s geography»? Я им звонить сейчас иду.

– Нет, спасибо. Это опытный образец, рано продавать. А чего Никодимыч-то орёт?

– Никодимыч?

– Ну, начальник мой. Ты сказал, он там орёт.

– А, да. Орёт. Как ты всё запоминаешь? У него куда-то подевались материалы по тефлоновым сковородкам, которые прислали из Малайзии. А заказчик требует результаты.

3

Начальником Бобова отдела был Никодимыч Сурин. У него, наверное, имелось какое-то имя, но оно было известно разве что бухгалтеру, а все звали его просто Никодимычем, но на «вы». Никодимычу было 65 лет, и он ходил с соответствующей его кандидатской степени внушительной лысиной. «Отрастил бы бороду, был бы доктором», – это он сам так шутил. Но бороду не отращивал, а докторскую не писал. Зато ездил на «Лексусе» с водителем, любил преферанс и коньяк, и иногда позволял себе хорошую сигару.

А всё потому, что в отличие от прочих кандидатов физ.-мат. и прочих наук, которых по сию пору немало обреталось в их институте, Никодимыч Сурин обладал потрясающим умением находить договорные коммерческие работы. «Хозрасчётные», как говорили при старом режиме. Чуть только из-за какого-нибудь угла потянет запахом денег, так и знай, что Никодимыч уже там: обольщает, уговаривает, рокочет внушительно. Был случай, он, обрабатывая потенциального заказчика, три дня играл с ним в преферанс под очень качественный коньячок. И тот, бедолага, помер. Но холодеющей рукой успел подписать договор, так что заказ Никодимыч получил. В Киеве дело было, в готеле «Славянский».

– Чем ты занимаешься, Борис? – возопил он, увидев входящего к нему в кабинет Боба Шилина. – Заказчик из Малайзии, наш дорогой друг Самуил Семёнович вот уже месяц ждёт расчёты теплопередачи на поверхности тефлоновой сковороды! А ты забрал все материалы и вообще куда-то сгинул!

– Я, Никодимыч, магнитным монополем занимался, – промямлил Боб. Терялся он почему-то перед всяким начальством. Не потому, что боялся – нет, Боб Шилин сроду никого не боялся, – а потому что никак не мог понять, чем же это начальники лучше неначальников, что вот они стали начальниками, а неначальники не стали. Была в этом какая-то тайна, разгадать которую Бобу, при всех его изобретениях, дипломах и патентах, не было дано.

– Мёртвая тема, этот монополь, – махнул рукой Никодимыч. – Никто под неё денег не даст. Брось.

– Но вы же сами говорили в 1984 году на конференции по кваркам, что было бы полезно для народного хозяйства поймать…

– Слушай, не морочь мне голову, – возмутился Сурин. – Мало ли кто, что и зачем говорил в 1984 году. Тогда всё было не так, и я знал, да и все знали, что поймать частицы с одним магнитным полюсом нельзя. Даже неизвестно, существуют они или нет. Но забить эту тему в план работ было полезно. Тогда, мой милый, под план деньги давали!

– Время монополя пришло! – воскликнул Боб с деланным энтузиазмом. Ему, чтобы продолжать исследования, требовалось обязательно заручиться поддержкой Никодимыча; в последнее время в их институте обсчёты по неутверждённым темам делали только за нал. А где ж его взять?..

– Конечно, – сказал Сурин, ухмыляясь, – если бы удалось поймать стаю монополей, положить в коробочку и показать клиенту, то даже могли бы дать денег… Но это мечты. Монополь поймать нельзя.

– Я не собираюсь ловить , я собираюсь искусственно создать .

– Пожалей своё время. Создать искусственный монополь тем более нельзя. Если долго резать магнит, всё равно останется последний атом, который обладает полноценными магнитными свойствами. В ФИАНе работал один чудак – я его знал, кстати, – он полжизни магниты пилил. Под конец на него было страшно смотреть.

– А у меня другой принцип, Никодимыч…

– Ты знаешь чего, ты плюнь на принцип и давай займись-ка сковородкой. Смотри, оставлю без зарплаты…

– На расчёты по сковороде мне нужно полдня, – заискивающе сказал Боб, – и на оформление денёк. А вы бы мне за это, Никодимыч, устроили бы, чтобы денька два программисты поработали на меня.

– Помню-помню я эту шутку, – обрадовался начальник. – «Наука есть способ удовлетворения личного любопытства за государственный счёт». Но нет больше того счёта, кончилось госфинансирование науки, Борис! Кто платить будет за твои левые расчёты? Я?..

– Да у меня уже получается! – воскликнул Боб. – Мне только просчитать соотношения частоты и амплитуды.

– Да-да, – покивал Никодимыч. – А потом соотношения магнитной проницаемости со среднемировой ценой на кофе, потом вывести новую константу, потом…

– Что же делать?!

– Удовлетворять любопытство за собственный счёт. Иди, обсчитывай сковородку, бездельник! Сделаешь завтра к обеду, премию дам. И может, позвоню программистам…

4

Боб Шилин и без советов Никодимыча давно завёл себе дополнительный источник дохода. Правда, такой… ненадёжный.

В начале капиталистических реформ изобрёл он способ гнать спирт из бытового газа. Чего там такого особо сложного-то? Формула газа СН 4, формула воды Н 2О, формула спирта – С 2Н 5ОН. Никакого философского камня не надо, чтобы превратить одну смесь углерода, водорода и кислорода в другую смесь тех же атомов. Он и сваял приборчик: один шланг соединяешь с газовой трубой, второй – с водопроводным краном, с третьего весёлой струйкой бежит чистейший ректификат. А между этими шлангами – само изобретение Боба Шилина, реактор с катализатором. Тонкость заключалась в очистке: газ-то всегда с примесями, а они почему-то не все для здоровья полезные – такая у них природная странность…

Время, как и положено в эпоху перемен, было весёлое: цены на товары и услуги устроили соревнование – кто быстрее и выше прыгнет, а зарплат никому не платили, а кушать почему-то хотелось ничуть не меньше, чем при советской власти, и на работу ездить (хоть там и не платили) тоже было надо. Вот Боб и стал производить свою собственную, обеспеченную всенародной жаждой валюту – спирт. Расплачивался ею за всё: за картошку на рынке, за поездку на такси; однажды умудрился покрыть спиртом долги по квартплате.

Как-то понадобились ему цветы; у Киевского вокзала коммерсант-цветочник по имени Муршуд плату взял спиртом. И спросил, откуда напиток. Если, дескать, из Осетии, то не возьмёт. Боб ему и признался, что гонит сам из газа, но редко, потому что непьющий.