Лоис Буджолд - Дипломатический иммунитет

Босс Уоттс напряженно ответил:

– Если вы попытаетесь протаранить Станцию Граф, мы взорвем вас сами .

– Оба способа подойдут, – сухо отозвалось ба.

Знает ли ба, как взорвать скачковый корабль? Это не так-то просто. Черт, да если цетагандийцу сто лет от роду, кто знает, чему оно могло за всю жизнь научиться? Вот протаранить – дело другое: если такая здоровая цель находится так близко, то с этой задачей и дилетант справится.

Тут вклинился непреклонный голос Гринлоу; видимо, ее комм был соединен с коммом Уоттса точно так же, как коммы Майлза и Форпатрила.

– Не делайте этого, Уоттс. Пространство Квадди не может пропустить такого переносчика чумы к своим соседям. Нельзя из-за нескольких жизней рисковать тысячами.

– Разумеется, – после легкой заминки продолжило ба все тем же невозмутимым тоном. – Если вам удастся убить меня, боюсь, вы добьетесь лишь того, что перед вами встанет другая дилемма. Я оставил на Станции небольшой подарок. То, что случилось с Гуптой и инспектором Торном, может дать вам некоторое представление о том, какого рода эта посылка. Вы можете найти его прежде, чем он разорвется, хотя я бы сказал, что шансы у вас малы. Ну и где ваши тысячи теперь? Гораздо ближе к дому.

«Подлинная угроза или блеф?» – лихорадочно гадал Майлз. Это определенно вписывалось в стиль, который ба демонстрировало до сей поры – Бел в спасательном контейнере, западня с рычагами управления скафандрами – омерзительные, смертоносные головоломки, которые ба разбрасывало за собой, чтобы разделить и отвлечь своих преследователей. «На мне она точно сработала».

Тут обмен репликами между ба и Уоттсом перекрыл через свой наручный комм Форпатрил; совершенно излишне понизив голос, он напряженно произнес:

– Вы думаете, этот гад блефует, милорд?

– Не важно, блефует оно или нет. Оно нужно мне живым . О Боже, мне просто необходимо заполучить его живым! Считайте это главной задачей и приказом Голоса императора, адмирал.

После небольшой и, Майлз надеялся, вдумчивой паузы, Форпатрил ответил:

– Вас понял, милорд Аудитор.

– Подготовьте свой штурмовой отряд, да… – лучший штурмовой отряд Форпатрила томится в заключении у квадди. На что же будет похож отряд чуть похуже ? Сердце Майлза дрогнуло. – Но придержите его. Ситуация чрезвычайно нестабильная. Я пока не могу четко себе представить, как все обернется. Подключите меня обратно к каналу ба. – Майлз вновь переключил свое внимание на ход переговоров… нет, подведение итогов. Уже?

– Скачковый пилот. – Похоже, ба повторяло свои требования. – Один, в пассажирской капсуле, которая подойдет к шлюзу 5-Б. И, э-э… голый. – Ужасно, но похоже, на этом последнем слове ба улыбнулось. – По понятным причинам.

Ба оборвало связь.

Что теперь?

Проволочки, догадывался Майлз – пока квадди на Станции Граф либо готовят к вылету пилота, либо идут на риск, оттягивая его передачу – и, видимо, добровольцев нет? Пока Форпатрил собирает штурмовую группу, пока трое чиновников-квадди, застрявших в грузовом модуле… ну, как пить дать, не сидят сложа руки, пока эта инфекция завладевает мной, пока ба занимается… чем?

Промедление мне не друг.

Но свободная минута – драгоценный дар. Кстати, который час? Поздний вечер – вечер все того же самого дня, который начался так рано с известия об исчезновении Бела? Да, хотя верится с трудом. Наверняка он попал в какое-то временное искажение. Майлз поглядел на свой комм-браслет, сделал глубокий испуганный вдох и вызвал номер Катерины. Рассказал ли ей Форпатрил о том, что происходит, или до сих пор держит ее в безмятежном неведении?

– Майлз! – тотчас отозвалась она.

– Катерина, любимая. Где… э-э, ты сейчас?

– В боевой рубке вместе с адмиралом Форпатрилом.

А, вот и ответ. В каком-то смысле он испытал облегчение от того, что ему не придется самому бесстрастно сообщать ей все дурные вести.

– Значит, ты в курсе происходящего.

– Более-менее. Все так запутано.

– Еще бы. Я… – Майлз не мог произнести этого вот так, напрямик. Он увильнул, набираясь тем временем храбрости: – Я обещал позвонить Николь, как только узнаю что-нибудь про Бела, но у меня пока не было возможности. Новости, как ты уже знаешь, не очень хорошие; мы нашли Бела, однако он был намеренно заражен искусственным цетагандийским паразитом, который может… может оказаться смертельным.

– Да, я понимаю. Я слушала все это отсюда, из боевой рубки.

– Хорошо. Медики делают все возможное, но им приходиться работать наперегонки со временем, а теперь еще все эти прочие осложнения… Ты можешь позвонить Николь и выполнить за меня мое обещание? Надежда все еще есть, но… она должна знать, что пока у нас не очень радужные перспективы. Реши сама, насколько надо смягчить эту новость.

– Я считаю, что ей надо сказать всю правду. Вся Станция Граф сейчас стоит на ушах из-за этого карантина и предупреждения о возможном заражении. Она должна знать, что именно происходит – у нее есть на то право. Я сейчас же позвоню ей.

– О-о. Хорошо. Спасибо тебе. Я, э-э… я тебя люблю, ты знаешь.

– Да, знаю. Расскажи мне что-нибудь, чего я еще не знаю.

Майлз моргнул. Проще не становилось; он ринулся вперед:

– Вот что… Есть вероятность, что я тут очень здорово напортачил. В смысле, я могу и не выкарабкаться из этой истории. Положение здесь довольно неустойчивое и, хм-м… боюсь, перчатки моего биозащитного костюма повредила одна мерзкая цетагандийская ловушка, в которую я вляпался. Кажется, я подцепил ту же заразу, которая свалила Бела. Хотя, похоже, эта штука действует не очень быстро.

На заднем плане он расслышал, как адмирал Форпатрил принялся сыпать казарменными выражениями, вовсе не совместимыми с почтением, которое подобает оказывать одному из Имперских Аудиторов Его Величества Грегора Форбарры. От Катерины – молчание; он напряг слух, пытаясь уловить ее дыхание. Эта высококлассная комм-связь настолько хорошо передавала звук, что он услышал даже то, как дыхание наконец сорвалось с поджатых губ – совершенных теплых губ, которых он не мог ни увидеть, ни коснуться.

Он начал снова:

– Я… Прости меня, что… Я хотел подарить тебе… я хотел для тебя совсем другого, я… я вовсе не хотел причинить тебе боль…

– Майлз. Сейчас же прекрати этот лепет.

– Э-э… что?

Ее голос зазвучал резче:

– Если ты посмеешь умереть, я буду не скорбеть, а беситься. Все это, конечно, замечательно, любимый, но позволь напомнить тебе, что сейчас у тебя нет времени предаваться меланхолии. Не забывай, когда-то освобождение заложников было твоей профессией. Я не разрешаю тебе погибать. Так что перестань беспокоиться обо мне и начинай думать о том, что делать. Ты слышишь меня, Майлз Форкосиган? Не смей умирать! Я тебе запрещаю!