Брайан Эвенсон - Dead Space. Мученик

Когда бруха оказалась прямо напротив головы твари, она остановилась и принялась кружиться на месте. Затем все повторяли за ней движения; каждый занял свое место, и постепенно люди образовали полный круг. Они танцевали возле существа, некоторые при этом находились по колено в воде.

Вот колдунья взмахнула посохом, отошла назад и снова шагнула вперед. Люди повторили за ней движения. Чава зашел слишком далеко и закашлялся, когда вдохнул испускаемый тварью ядовитый газ. Глаза зажгло огнем, в горле нестерпимо защипало.

Бруха подняла руки со скрещенными указательным и средним пальцами. «Чиксулуб», – пробормотала она и снова повернулась. Исковерканное множеством языков слово пронеслось по толпе, будто стон.

Колдунья медленно повернулась и отошла в сторону. Спина ее была теперь более прямой, а походка увереннее, чем когда они с Чавой шли к берегу. Вот она отступила на несколько ярдов и, покопавшись в песке, извлекла из него принесенную морем дощечку. Затем старуха возвратилась в круг. Она кивнула мальчику и показала жестами, чтобы он сделал то же самое. Когда Чава вернулся с плавником, остальные один за другим тоже принялись выходить из круга и потом медленно возвращаться.

Кожа, из которой состояли серые мешки на спине существа, становилась все тоньше по мере того, как последние увеличивались в размерах. Теперь она была уже практически прозрачной. Мешки медленно раздувались, туго натягивая кожу, потом опадали, уменьшались почти вдвое и снова набухали. Зрелище было ужасное. Чава каждую секунду ожидал, что вот сейчас мешки лопнут.

Бруха снова пустилась в странный танец. Она высоко воздела подобранную деревяшку, улыбнулась беззубым ртом и швырнула плавник в существо.

«Снаряд» несильно ударил тварь в морду и упал рядом на песок. Страшилище как будто ничего и не заметило.

– А теперь ты, – велела колдунья мальчику. – Поднимай выше и кидай сильнее.

Он вложил в бросок всю свою силу, деревяшка попала в левый мешок у основания и слегка его надорвала. Из прорехи со свистом пошел воздух. Бруха подняла руки к небу, а потом опустила, и люди из круга, повинуясь ее жесту, тоже бросили деревяшки. Конечно, кто-то промахнулся, пара «снарядов» срикошетила, не причинив особого вреда, но большинство пропороло мешки – некоторые достаточно глубоко. Воздух с шумом вырывался из дыр, а окружавшее существо ядовитое облако постепенно рассеивалось.

– А теперь твоя очередь, – хрипло сказала Чаве колдунья. – Видишь вон того пьянчугу? Как обычно, еле на ногах стоит. Пойди забери у него бутылку и принеси мне.

Мальчик бегом бросился вокруг стоящих людей к тому самому невысокому, но исполненному достоинства темноволосому пьянице, который слишком близко подошел к желтому облаку и едва не лишился жизни. Мужчина повернулся и одарил мальчика улыбкой, но тот, не дав взрослому опомниться, схватил стоявшую между его ног бутылку и помчался назад к брухе.

Колдунья взяла ее и вытащила пробку. Позади пьянчужка пытался протестовать, но его крепко схватили за руки.

– Задержи дыхание, – велела бруха мальчику и передала ему сосуд. – Нужно вылить на древесину и на саму тварь.

Сердце Чавы учащенно забилось. Он набрал полные легкие воздуха и бросился вперед. Дыры в мешках на спине существа затягивались прямо на глазах. Сами мешки были еще небольшие по размеру, но уже раздувались снова. Мальчик быстро перевернул бутылку, облил существо и раскиданные вокруг деревяшки и бегом вернулся к колдунье. Глаза его распухли – их жгло словно огнем.

Бруха тем временем подпалила кончик посоха, осторожно приблизилась к твари и дотронулась палкой до ее головы.

И существо, и сухой плавник занялись мгновенно. Старуха выпустила из рук посох, и тот упал в горящий костер. Тварь шипела и бешено билась на песке, но даже не пыталась вырваться из языков пламени. Серые мешки на спине быстро обуглились, а затем взорвались. Наконец существо затихло.

Покачиваясь, бруха снова повела людей за собой в медленном и будто неуверенном танце. Чава обнаружил, что ноги – будто принадлежа не ему, а кому-то другому – сами несут его вперед, подстраиваются под общий ритм этой странной пляски.

«Интересно, – подумал он, – многие ли испытывают такое же чувство?»

Он заметил, что пьянчужка не двигается вместе с остальными; стоя в отдалении и глядя на костер, он медленно покачивался из стороны в сторону. Лоб его испещрили морщины. Другие же продолжали танец, совершая медленные движения руками в воздухе, до тех пор, пока от кошмарной твари не остался только вонючий обугленный скелет. Лишенная плоти черная головешка выглядела точь-в-точь как человеческие останки.

Олтмэн заказал бутылку пива и убедился, что крышку до него не открывали. В ожидании сдачи он осматривал небольшое помещение бара, пытаясь вычислить, кто же ему звонил. Единственными посетителями заведения в этот час были несколько ученых из Североамериканского сектора. Звонить мог любой из них.

Олтмэн сел за столик, открыл пиво и едва успел немного отхлебнуть, как к нему приблизился мужчина. Подошедший был худощав, с бледной кожей и коротко постриженными волосами, одет в рабочий комбинезон.

«Должно быть, техник или кто-то в этом роде», – предположил Олтмэн.

– Вы Олтмэн. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Верно. А вы…

– Я сообщаю свое имя только друзьям, – заявил незнакомец. – Вы друг?

Олтмэн молча уставился на мужчину.

– Понятно. Видать, вы не из тех, кто обзаводится друзьями через минуту после знакомства. Ну хорошо, давайте договоримся: можете думать о моих словах все, что угодно, но если кто-нибудь спросит, я вам ничего не рассказывал.

Олтмэн колебался недолго:

– Договорились.

– Пожмем друг другу руки? – предложил незнакомец и первым протянул свою.

Олтмэн пожал ее.

– Хэммонд, – представился мужчина. – Чарльз Хэммонд.

Он выдвинул стул и тоже сел.

– Рад с вами познакомиться, – сказал Олтмэн. – Ну а теперь расскажете мне, что происходит?

Хэммонд наклонился к собеседнику:

– Вы кое-что заметили. И вы не один такой.

– Не один? – холодно переспросил Олтмэн.

– Я занимаюсь связью. Работаю по найму, в основном на промышленные компании. – Он легонько ткнул Олтмэна пальцем в грудь. – Я тоже кое-что замечаю.

– Это хорошо…

– Импульс, – перебил его Хэммонд. – Медленный, нерегулярный и очень слабый, но все же достаточный, чтобы чуть заглушать другие сигналы. Я педант и, когда ставлю перед собой задачу, люблю, чтобы все было кристально ясно. Меня волнуют вещи, на которые другие люди и внимания не обратят. Вот почему я это заметил.

Он замолчал. Олтмэн не дождался продолжения, отхлебнул пива и спросил: