Ли Брекетт - Грабители Скэйта

Келл а Марг не заметила существенных перемен, она была заперта в Доме Матери и сезоны года для нее ничего не значили. Однако, она знала, что лето быстро проходит, и что оно отличается от зимы. Здесь всегда лежал снег, даже летом. Лето, конечно, пришло и ушло, но зима, которую она созерцала, как будто совсем не отличалась от прежних. Может быть, мороз был более сильным, снег – более глубоким, но и в этом она была уверена не полностью. Ветер поднимал на равнине снежные вихри и они смешивались с гейзерным паром из горячих Колодцев. Различить их было очень трудно. За Колодцами, на склоне Жестоких Гор, находились развалины Цитадели, невидимые из-за вечной завесы тумана.

Келл а Марг никогда не видела Цитадели из-за этих туманов. Она видела только дым и пламя при ее разрушении.

Теперь она ее видела.

Завеса тумана стала более легкой, и Келл а Марг увидела обугленные остатки Цитадели.

Испуганная, она прижалась к парапету, внимательно вглядываясь. Ей показалось, что гейзеры пара стали менее сильными, чем раньше, как она помнила, и более редкими. Горячее пространство также находилось и под Домом Матери, жизнь и комфорт которого находились в зависимости от тепла и влажности этих горячих источников. Если вулкан остынет, то все обитатели Дома умрут.

Огромные черные тучи закрыли лицо Старого Солнца. Свет пропал.

Снег затянул дальние пики.

Келл а Марг вздрогнула и покинула балкон.

Она заговорила только тогда, когда ушла из этого коридора и достигла того места, где лампы горели ровно и где не было течения воздуха. Но даже там она не сняла плаща.

Она отослала служанку и сказала Прорицателю:

– Сколько времени осталось?

– Не знаю, Дочь Скэйта. Могу только сказать тебе, что конец близок и что Мать предлагает тебе выбор.

Келл а Марг знала, каков этот выбор, но заставила Прорицателя сказать об этом на тот случай, если его мудрость окажется выше, чем ее.

– Мы должны вернуться во внешний мир и искать другое место или остаться здесь, готовясь к смерти. Может быть, это продлится еще несколько поколений, но решение не может ждать. Когда Темная Богиня утвердит свою власть, выбора уже не будет.

Келл а Марг плотнее завернулась в плащ, ей все время было холодно.

С другой стороны Ведьминых Огней, перед проходом склонившегося человека, Хозяин железа Тиры, совещался со своими авгурами.

С ним был только его первый ученик, и они находились в кузнице, посвященной Богу кузнецов. Эта кузница находилась глубоко внутри крутого склона гор, где люди Тиры тяжким трудом добывали железо.

Он достал из горна маленький тигель с расплавленным металлом и в то время как ученик монотонно пел нужные слова, вылил содержимое тигля в железную чашу, наполненную мелким песком и холодной водой. Поднялось облако пара, вода забурлила. Когда это прекратилось, ученик выпил остатки воды и Мастер Железа посмотрел на слиток оставшийся на песке.

Он созерцал ее, сложив руки на своих громадных нагрудных латах, которые имели форму молота Бога Кузницы. Потом он наклонил голову:

– Опять то же самое! Металл больше не имеет мощи. эти маленькие желобки направлены к югу, всегда к югу. А здесь, на севере, металл искривлен и темен. Божественная сила Бога Кузницы покинула нас.

– Значит, мы должны покинуть Тиру? – прошептал ученик.

– Мы можем остаться, – сказал Мастер Железа. – Выбор зависит от нас, но Бог Кузницы ушел от нас. Его суть – жар, огонь в кузницах. Он бежал от Богини Льда.

На юг от Тиры, на окраине Темных Земель, народ Башен готовился к зиме.

Лето, некогда благословенный сезон, было необычайно коротким и холодным. Поэтому сборщики лишайника должны были вернуться раньше и с малым запасом. Высокие травы так и не дали семян. Народ и раньше встречался с суровыми зимами в своих укрепленных лагерях, где широким кругом стояли развалины башен, а в центре круга находился безликий монумент, но еще никогда зима не приходила так рано, с такими страшными ветрами. И никогда еще их скот не был таким тощим, а в их закромах находилось так мало запасов.

Харгот, король Жатвы, и его жрецы – колдуны заняли свое ритуальное положение. Все они были худые и серые. Серые маски защищали их лица от холода. Харгот, который поклонялся Темной Богине, но также приносил жертвы и Старому Солнцу, говорил со своей Богиней. Сделав это, он долго молчал, а потом наконец сказал:

– Я брошу тебе косточки Весеннего Ребенка.

Он бросил их три раза, потом еще три и еще три.

Только глаза и рот Харгота виднелись из-под маски, украшенной стилизованными символами маиса в месте, где маис не рос уже тысячи лет.

Глаза Харгота блестели светом безумия в зимних сумерках.

Ветер срывал пар, выходящий из его рта.

– Они показывают на юг, – сказал он, – три раза, еще три раза и три раза. На юге жизнь и Старое Солнце, здесь – смерть и власть Богини.

Мы должны выбирать.

Он поднял глаза к насмешливому далекому небу.

– Где наш избавитель, человек рожденный на звездах, который должен был привести нас к лучшему миру?

– Это было фальшивое пророчество, – сказал один из жрецов. Он ходил со Старком и Харготом в Тиру и остался жив. – Корабли покинут Скэйт, звездные дороги для нас закрыты, как были закрыты всегда.

Харгот подошел к башням, где жил его народ. Он остановился перед монументом и сказал:

– Они закрыты для нас, но, может быть, они откроются для наших детей, или для детей наших детей. Любая жизнь предпочтительнее смерти.

Он снова бросил кости. И они снова указали на юг.

Элдерик сидел на скале и с крайним неудовольствием рассматривал пейзаж.

Привыкший к северной пустыне, чистой и холодной, он находил, что в низинных землях воздух тяжелый, и что ему трудно там дышать. Пышная растительность казалась ему ненужной и противной. Растения лезли одно на другое, как будто задыхались и гнили, еще не достигнув зрелости.

Сладковатая вонь зелени все время заполняла его ноздри. И когда его темное оперение не омывалось случайным дождем, он самым омерзительным образом истекал потом.

А теперь перед ним растекался, теряясь на другой стороне мира, движущийся ужас, который называли морем.

Его друг Бейброс, сидевший рядом, сказал:

– Я думаю, что мы, может быть, сделали ошибку, когда решили пойти за Мудрой женщиной.

Элдерик заворчал и коснулся своей шеи: там не хватало золотого ожерелья, которое он отдал Пенкавру вместе с остальным выкупом.

– По крайней мере, – сказал он, – мы сделали то, что хотели, отправившись на юг. Мы многое узнали об этом вонючем мире, в котором мы живем.

После своей единственной попытки, наемник вел их правильным путем. Он попытался выдать их, подведя к городу, где, как он знал, было достаточно воинов. Джерд уловил его замысел и Собаки показали человеку, как глупо пытаться обмануть стаю телепатов. Подобных попыток он больше не возобновлял.