Рэй Брэдбери - Разрозненные рассказы

– Бет? – не выдержал он.

Нет ответа. Внезапно закапала вода в раковине, где-то открылось окно. Холодный ветер шелохнул тюлевую занавеску.

– Бет, – в тревоге повторил он.

Нет ответа.

– Мне это не нравится.

Тишина.

Ни движения. Ни шепотка. Ни паука. Ничего.

– Бет? – позвал он чуть громче. – Ты слышишь меня, Бет? Не нравится мне эта игра.

Молчание.

– Довольно, Бет, наигрались.

Дуновение ветра из окна.

– Бет? Отвечай же. Где ты?

Тишина.

– С тобой все в порядке?

Молчание.

– Бет?

Нет ответа.

– Бет!

Вдруг он услышал визг, вопль, крик. Тень надвинулась. Сгусток тьмы прыгнул на кровать. На четырех лапах.

– А-а-а! – вонзился в уши вопль.

– Бет! – вскрикнул он.

– О-о-о-о! – ответила черная тварь.

Еще прыжок, и она приземлилась ему на грудь. Холодные руки схватились за шею. Белое лицо надвинулось вплотную. Раскрылась пещера рта и провизжала:

– Хвать!

– Бет! – выкрикнул он.

И заметался, уворачиваясь, но существо вцепилось в него крепко. Бледное лицо, огромные глаза, раздувающиеся ноздри зависли над ним. И облако темных волос, подхваченное ветром. А руки вцепились в шею, а воздух, вырывающийся изо рта и ноздрей, был холоден, как лед. А тело давило на грудь, как могильная плита. Он пытался вырваться, но ноги пришпилили его руки к кровати, а лицо все смотрело на него, полное неземной злобы, такое странное, чужое, незнакомое, что он завопил вновь.

– Нет! Нет! Нет! Прекрати! Прекрати!

– Хвать! – изрыгнул рот.

Такого существа он еще никогда не видел. Женщина из будущего, из времени, когда возраст и прожитое многое переменят, когда сгустится тьма, скука все отравит, слова заглохнут и не останется ничего, кроме льда и пустоты, любовь уйдет, уступив место ненависти и смерти.

– Нет! О Господи! Прекрати!

Из глаз брызнули слезы. Он разрыдался.

Она прекратила.

Холодные руки ушли, чтобы вернуться теплыми, нежными, заботливыми, ласкающими.

Руками Бет.

– О Боже, Боже, Боже! – всхлипывал он. – Нет, нет, нет!

– О, Чарлз, Чарли! Извини меня. Я не хотела…

– Ты хотела. Хотела, хотела!

– Да нет же, Чарли, нет, – она сама разрыдалась.

Спрыгнула с кровати, забегала по комнате, включая все лампы. Но ни одна не горела достаточно ярко. Она вернулась, приникла к нему, прижала искаженное горем лицо к груди, обнимала, гладила, ласкала, целовала, не мешала плакать.

– Извини меня, Чарли. Пожалуйста, извини. Это всего лишь игра!

Наконец он успокоился. Его сердце, еще недавно едва не выскочившее из груди, билось ровно и спокойно. Кровь не пульсировала в запястьях. Грудь не сжимало обручем.

– О, Бет, Бет, – простонал он.

– Чарли, – она извинялась, не открывая глаз.

– Никогда больше такого не делай.

– Обещаю, клянусь.

– Ты уходила, Бет, то была не ты!

– Обещаю, Чарли, клянусь.

– Хорошо.

– Я прощена, Чарли?

Он долго лежал, прежде чем кивнул, словно ему пришлось всесторонне обдумать принятое решение.

– Жаль, что все так вышло, Чарли. Давай спать. Можно мне выключить свет?

Нет ответа.

– Мне выключить свет, Чарли?

– Н-нет. Пусть еще погорит, – ответил он, не раскрывая глаз.

– Ладно, – она прижалась к нему. – Пусть погорит.

Он шумно вдохнул и внезапно задрожал всем телом. Дрожь не отпускала его добрых пять минут. Все это время она обнимала, гладила, целовала его, и в конце концов он затих.

Часом позже она подумала, что он заснул, встала, выключила все лампы, кроме одной – в ванной, на случай что он проснется и захочет, чтобы горела хотя бы одна. Когда она вновь залезла в постель, он шевельнулся.

До нее донесся его голос, испуганный, потерянный: «О, Бет, я так тебя любил».

Она тут же заметила ошибку.

– Неправильно. Ты так меня любишь.

– Я так тебя люблю, – эхом отозвался он.

На следующее утро он намазал маслом гренок и посмотрел на нее. Она сосредоточенно жевала бекон.

Поймала его взгляд, улыбнулась.

– Бет.

– Что?

Как ему сказать ей это? Внутри у него что-то изменилось. Спальня казалась меньше, темнее. Бекон подгорел. Гренок обуглился. У кофе был неприятный привкус. Бет сидела такая бледная. А биение его сердца напоминало удары уставшего кулака о запертую дверь.

– Я… – начал он. – Мы…

Как ему сказать, что он боится? Что внезапно он почувствовал начало конца. Того самого конца, после которого не будет никого и ничего, во всем мире.

Церера – первая по времени открытия и самая крупная малая планета.

Ганимед – один из четырех крупных спутников Юпитера, наибольший по размерам, четвертый по расстоянию от планеты.

Каллисто – один из четырех ярких спутников планеты Юпитер.

Около 3,5 см в диаметре. Чеканка серебряных долларов США была прекращена в 1935 г..

персонаж детской сказки; считается, что он приходит к детям, которые не хотят уснуть, и засылает им песком глаза.

необычайные путешествия (фр.).

Примечание: такие перстни применялись для отравления ядом при дворе Борджиа (Италия XV – XVI веков).

Парикутина – вулкан в Центральной Мексике, Кракатау – вулканический остров в Зондском проливе, между островами Ява и Суматра..

испанская игра на открытом воздухе.

роман английской писательницы Эмилии Бронте.

Легкий напиток, сорт пива.

Отец приводит цитату из «Рождественской песни в прозе» Ч. Диккенса.

Из речи А. Линкольна в Геттисберге 19 ноября 1863 года: «Восемьдесят семь лет тому назад наши отцы основали на этом континенте новое государство, рожденное свободным и опирающимся на убеждение, что все люди созданы равными…».

Ветхий Завет, Кн. пророка Исайи, гл. 11, ст. 6.

Здесь и далее в рассказе упоминаются персонажи из произведений Ч. Диккенса, Р. Стивенсона, Э. Бронте, Р. Киплинга, А. Конан Дойла, В. Шекспира.