Андрей Васильев - Файролл. Снисхождение. Том 2

– Может, там поедим? – предложил я. – Чего время терять?

– Вот любишь ты всякую дрянь в желудок пихать, будто дома нет, – в голосе Вики я услышал уже подзабытые нотки всех своих бывших подруг, которые появлялись у них в тот момент, когда я из категории «парень» переходил в состояние «потенциальный супруг». – Сел бы сейчас, поел по-людски, чем там куски хватать.

Ничего я на это ей не ответил, просто встал и пошел в ванную. Хоть я и проиграл в этом бою, но данную часть своих позиций я все равно не сдам.

Народу в торговом центре было, как всегда в выходные, полным-полно. Я обернулся к Ватутину, который, само собой, составил нам компанию, и скорчил рожицу вроде «Ну что я могу сделать?». Тот никак на это не отреагировал.

На самом деле – нелюдимый он. Даже хуже Эдварда, с тем хоть было все ясно, нордические корни и все такое, но этот-то, судя по фамилии, отечественного производства. Нет чтобы в машине рассказать, о чем вчера Азов и Ерема беседовали. Куда там, он либо молчал, либо в микрофон инструктировал пару своих людей, которые тоже отправились с нами. Я их сейчас не видел, но они точно где-то поблизости.

– Лен, ты где? – Вика, держа трубку у уха повертела головой. – А, понятно. Скоро будем. Везучий ты, Киф.

– Ты так думаешь? – засомневался я и зевнул.

– Они на фудкорте, – пояснила Вика. – Мэри тоже здесь. Так что ты освобожден от беготни, будешь нашей базой и перевалочным пунктом. Сидишь за столиком, ешь свою отраву, следишь за пакетами.

И вправду – повезло. Этот вариант самый приемлемый. Времени, понятное дело, все равно жалко, но – все-таки.

Наших сослуживиц мы нашли без труда, они сидели около одной из кофеен.

– В принципе – учиться тебе надо, Мариэтта, – услышал я голос Шелестовой. – Сейчас ты одна, но не всегда же так будет? Вот хоть бы Костик – у тебя с ним серьезно?

Меня заинтересовал этот диалог. Что – Костик? При чем тут он? Я остановил Вику и приложил палец к губам. Парочка нас так и не заметила.

– Я так не могу, – засмущалась Мариэтта. – Я же не эта самая… Ну, ты поняла?

– При чем тут содержанки? – Шелестова повертела пальцем у виска. – Умная женщина всегда даст понять мужчине, что ему пора бы и раскошелиться. Но это только при том условии, что ты данную особь воспринимаешь по-настоящему всерьез, не как попутчика или просто парня на одну ночь, а как того, кто каждое утро будет видеть тебя ненакрашенной. Тем самым ты выясняешь сразу несколько полезных вещей. Во-первых – не жлоб ли он. Во-вторых – чего от него ждать потом. В-третьих – насколько он серьезно к тебе относится. Но, повторюсь – подобное имеет смысл проворачивать только с тем, кого ты решила захомутать всерьез, это важно. Тут дело-то не в деньгах совсем, усвой это раз и навсегда. Деньги что, мы ведь умные и красивые, мы всегда себе на бокал мартини и шоколадку заработаем. Тут принципиальный момент, и он напрямую связан с дальнейшей доминацией над семейным бюджетом.

– Хорошо формулирует, – прошептала мне на ухо Вика. – Вот ведь!

В этом «вот ведь» сплелось сразу много всего, и в первую очередь – вот ведь дал ей бог талант. Почему ей, почему не мне?

– И все равно… – помялась Мариэтта.

– Еще раз говорю – все зависит от того, кто этот мужчина, и что ты от него ждешь, – терпеливо объясняла ей Шелестова. – Ну да, грань между проверкой и перманентным вымогательством тонка, не спорю, но ты же женщина, ты пройдешь по этой тонкой линии не упав. Ты же в этих вопросах на голову выше любого мужчины, у тебя есть чутье и хитрость. Все решает подача, это самое важное. Если сказать: «Мне нечего надеть» или там «Сегодня распродажа» – это выглядит как развод на деньги или даже требование подарка за определенное тепло, подаренное ему тобой. И тогда он будет воспринимать тебя определенным образом, как женщину, которую можно купить. Нет-нет, не как содержанку, но как женщину, с которой можно договориться, а это уже проигрыш. А вот если встать на стульчик и сделать так…

Елена вскарабкалась на пластиковый стул и детским голосом произнесла:

Несколько девушек, сидящих неподалеку выдали понимающие улыбки и чуть ли не зааплодировали, как видно, поняли, о чем идет речь.

– Вот! – Елена провела ладонью по сидению и снова уселась на стул. – И все, дальше просто смотри – поймет, не поймет, какие сделает выводы. Именно от этого зависит, куда вырулят ваши отношения дальше и нужен ли он тебе такой. К тому же это всё актуально только до колец, Мендельсона и пьяных гостей, потом в этой области жизнь становится куда как проще, в ней появляются обязательства его перед тобой и дополнительные рычаги давления.

– А ты сама так делаешь обычно? – вступила в беседу Вика, как видно – не выдержав.

– Не-а, – как ни в чем не бывало отозвалась Шелестова. – Пока нужды нет.

– Или нет того, кому такие стихи прочесть можно? – Вика села за столик. – Киф, чего застыл?

– Пока – нет, – не стала спорить Елена. – Если папу не считать.

Ага, как же. Это ты им рассказывай про папу, я хорошо помню, что ты даже машину себе сама купила, причем «бэушную», не захотела брать новенькую в подарок от родителя. Мне про это давным-давно Азов рассказывал.

– Папа – это хорошо, – Мариэтта отпила кофе. – Папа добрый, он все понимает. А у тебя, Ленка, все так сложно.

– Это только в теории, – Шелестова внезапно мне подмигнула. – На практике все куда как проще. Правда, Виктория Евгеньевна? Ну, вы-то знаете.

– Мы в такие дебри не лезем, – быстро ответила Вика. – Киф, мы сейчас пойдем уже, иди купи себе еды. Что ты там обычно берешь? Сэндвичи, картошку…

А ведь Шелестова права. У нас все так и было. Ну почти так.

– И то, – я оставил свои мысли при себе, не высказывая их вслух. Зачем? – Пойду.

Когда же вернулся обратно, то никого уже не застал. Из знакомых лиц присутствовал только Ватутин, задумчиво изучавший посетителей фудкорта.

– Может – составите компанию? – показал я ему на полный поднос. – Не управлюсь один.

Фаст-фуд – он коварен, особенно с голодным человеком. Запахи еды, которые, подозреваю, специально были искусственно синтезированы маркетологами, всегда будят аппетит, и в очереди тебе кажется, что ты готов съесть все, что только можно, потому и еды ты набираешь в полтора раза больше, чем нужно. В результате через полчаса максимум ты уже еле дышишь от сытости, а на подносе еще полно харчей. И чего делать? С собой эту пищу не возьмешь, фаст-фуд хорош, когда он только-только приготовлен и горячий, в остывшем же виде он непригляден и неприятен на вкус. Ну а выбрасывать – жалко. И вот пихаешь его в себя, пихаешь…

Ватутин помотал головой, отказываясь от моего предложения.