Алиса Альта - A.S.U.L.Y.M., или Приключения начинаются

Перед ней стоял человек, которого можно было принять за сумасшедшего литератора, или за фанатика-искусствоведа, или за учёного, одержимого одной-единственной теорией. В сознании Серафимы агнцы, кладущие себя на алтарь абстрактных идей (то есть занимавшиеся бесполезной деятельностью), всегда представлялись одинаково: неряшливый, несколько потрёпанный вид, рассеянный взгляд, странные привычки… Этот Профессор (как прозвала его про себя Фима) полностью оправдал ожидания: пёстрый пиджак и куртка с невпопад разбросанными карманами явно не выдерживали здешние морозы, а на ногах у странного человека коротали последние деньки кроссовки годов семидесятых. Центром композиции служили круглые очки со сломанной дужкой. На вид заморышу было лет 65, и его седые волосы так смешно торчали в разные стороны, словно его ударило током.

Решила про себя Фимка, что стоит чудака тихонько обойти, не привлекая к себе внимания, абы не вышло чего.

Взгляд незнакомца странно блуждал, перескакивая с ветки на ветку. Казалось, появление девушки никак не отобразилось в его сознании, чему та несказанно обрадовалась. Уже почти обойдя его, Фима нечаянно поскользнулась на ледяной дорожке. Профессор перестал разглядывать окружающую флору и фауну и вперил свой взор в нашу героиню.

– Это Вы? В-вы??? Нет, позвольте…

Он обошёл её вокруг, внимательно разглядывая с головы до ног, так что ни один сантиметр Серафиминой наружности не ускользнул от его взгляда. Затем он остановился напротив неё, снял очки, протёр глаза и приблизился почти впритык к её носу, чем ещё больше смутил неудачливую беглянку.

– Да, всё-таки Вы. Вероятность стремится к единице. Однако, однако… Какой типаж! Настоящая русская краса! То, что доктор прописал! Да старина Уилмут покажется неразумным бездарем по сравнению со мной! – тут он сделал поклон воображаемой публике.

Во время этого профилактического осмотра Серафима стояла ни жива ни мертва, прижимая корзинку с рябиной к груди. Обойти странное существо не было никакой возможности: тропинка в этом месте сильно сужалась, кругом всё завалено снегом, да и бегала Фимка ужасно плохо.

– Дядюшка псих, если вы не буйнопомешанный, так того, отпустите меня, я вам Ленку приведу, она знаете какая?

«А коли буйный?» – пронеслось у неё в голове, – «как быть-то? Гляди, слово не так скажу, а он палку с земли подымить – бам! – и нету Серафимы». Ей вдруг стало очень себя жалко. Жалко родителей, жалко неосуществлённых планов на лето – скрестить своего Полкашку и Лею: обе дворняжки безродные, да абсолютно разные. Полканчик высоченный, с чёрными пятнами на буром теле, а ушами обвислыми. Непонятно, в кого такой уродился? А Пашкина Лея – смешной такой заморыш, смесь бульдога с пегой дворняжкой. Они уже и имена щенкам придумали, и шуточную родословную написали, да маленькие домики деревянные почти смастерили, эко обидно будет помирать!

Непонятный человек ничего не ответил, а только неприлично вцепился глазами в Фимины уши.

– А ежели вам отдохнуть и чаёчку попить, то вы пожалуйте к председателю колхоза, Анатолию Сергеичу, вам по дороге прямо, потом через 6 километров направо свернуть, авось кто и подбросит, – решила выкрутиться девушка, сильно пугаясь. Говоря всё это, она начала осторожно обходить Профессора, оставаясь к нему лицом.

– Э-нет, душенька моя! – радостно схватил тот Фиму за плечи. – Вы от меня никуда не уйдёте! Я по Вашему следу с самой Москвы иду! Какой экземпляр! Волосы, глаза – настоящая сибирячка! Чудо!

– С Москвы? – настороженно спросила она.

– Ах, я совсем забыл представиться и посему медленно превращаю Вас в параноика, дитя моё. Валентин Георгиевич, – галантно заявил он, поцеловав Прекрасной Даме руку. – Вижу, что Ваши сомнения ничуть не рассеялись, однако важно не то, как меня зовут, а то, кем я являюсь на самом деле. Вы не находите?

Серафима нахмурила лоб.

– Ежели вы к Иван Петровичу, что за речкой живёт, то он на охоту выбрался, будет денька через 3. Хотя…. – тут она немного покраснела, – вы к нему всё равно постучитесь, авось жена с города вернулась.

Существование жены повергло бы самого достопочтенного Ивана Петровича в лёгкий шок.

– Вижу, дитя моё, что Вы являетесь последовательницей философии Пиррона, скептически-невозмутимая моя. Видите ли, чуть более месяца назад я имел честь ступить на эскалатор позади Вас на станции метро «Белорусская», если помните…

Серафима вспомнила этот случай, произошедший в её первую и последнюю поездку в Москву. Она неспешно направлялась к эскалатору, когда буквально перед её носом протиснулась бабулька лет семидесяти с огромным баулом, так что Фима чуть не потеряла равновесие. Вероятно, из чувства вины старая женщина проехала полдороги, громко возмущаясь нравами нынешней молодёжи. «Расплодились тут… Всё прут и прут… А мне, женщине старой, даже присесть некогда, весь день с этой торбой таскаюсь… Скоро нечего кушать будет… Пенсии-то у нас маленькие, даже повышать не думают, сволочи окаянные… Чего уставился, а?». Поняв на середине этой эмоциональной речи, в чём же заключается горе пенсионерки, Серафима улыбнулась и сказала, ласково глядя старушке в глаза: «Так если вам денег не хватает, бабушка, я вам 1000 рублей дам, если хотите, мне братик на первые дни 2500 выделил, да я обойдусь как-нибудь, чай, не боярыня Морозова».

Вместо ожидаемой радости Серафима увидела, что бабуля как-то сразу осеклась, будто у неё разом кончился весь словарный запас, пристально посмотрела на Фиму, отвернулась и дальше ехала молча. Окружающие смотрели на нашу героиню не спуская глаз, кто с любопытством, кто с недоумением, как на сбежавшую из дурдома полоумную, а кто и с нескрываемым восхищением. В ряды этих последних и затесался Профессор.

– Тогда я понял, что это Вы, понимаете, Вы?

– Понимаю, – осторожно ответила Фима, прикидывая, успеет ли она дотянуться до лежащей недалеко палки.

– Сомнений быть не может! – экзальтированно воскликнул чудак. – Дорогая моя… эээ…

– Серафима, – буркнула девушка.

– Чудное имя! Шестикрылая моя, у меня для Вас есть предложение, от которого Вы не в силах будете отказаться. Я осуществлю все Ваши мечты гораздо раньше, чем этот проклятый «Газпром». Где бы мы могли всё обсудить?

Профессор так крепко впился в рукав Серафиминой шубки, что, сколько бы та ни пыталась деликатно высвободиться, у неё решительно ничего не получалось. План созрел сам собой. Недалеко располагалась сторожка Михаила Ивановича, довольно обжитый и уютный домик, от которого у Фимы был ключ, добытый по старой дружбе. Сторож не показывался дома третий день, но теоретически мог нагрянуть туда в любую минуту. Если бы девушка смогла ненароком запереть этого психа и оградить его от окружающих, было бы и вовсе замечательно.