Алексей Дубнов - Петля реки времени. Роман

– Помнишь, Ген? – Алексей внимательно посмотрел на Николишина. – Иваныч на мой вопрос, откуда у него шрам, ответил, что, мол, во время войны, когда он был пацаном, фашист один…

– Да, он ещё сказал, что всё всем прощает, только одну вещь не может. Начал было про фашиста, про то, что его батька был председателем колхоза в этих местах во время войны.

Мужики пришли к выводу, что всё сходится: Николай Иванович – это Коленька, с которым они только что расстались, а его отец – председатель колхоза Иван Федотович. Вчера в сарае Лёха и Генка общались с ними. Председателя эсэсовцы повесили.

– Это значит, – подытожил Глебов, – что за трое суток мы были сначала в нашем 2012-м году, потом оказались в 1941-м, потом снова в 2012-м, только в параллельной реальности и вот сейчас опять в 1941-м. Уму непостижимо, три восклицательных мне в глотку!!!

Солнце уже перевалило через зенит и начало готовиться ложиться на боковую, но до заката оставалось несколько часов. Желудки урчали от голода и жажды. Поиски «нычки» с продуктами, которую сделали для себя лесорубы, ничего не дали. Обшарили весь сруб. Пусто как в разграбленной Трое после раскопок Шлимана. Приходилось терпеть.

– Может, рвануть на тот берег сейчас? – не выдержал Игорь. – Ну что мы всё время теряем время? Простите за каламбур.

– А куда, собственно, нам теперь торопиться? – Алексей явно никуда не спешил. – Не терпится к Богу в гости, к которому, как известно, не бывает опозданий?

– Верно, – подхватил Сергей, – как говорится, в гонке со временем можно отставать, а можно и выходить вперёд, но главное – не прийти к финишу раньше времени.

– Ладно, – согласился Полковник. – Это я так… просто жрать очень хочется.

– А еще пить, курить, спать, к жене на диван, к телевизору, к тёплому пледу, – в голосе Денисова не звучало сарказма, скорее, наоборот, мечтательная грустинка.

Когда закатное солнце коснулось верхушек деревьев, обнаружилось, что камеры, на которых хотели закрепить оружие, дырявые. Это означало – прощай оружие! Но Игорь не хотел сдаваться. Жаль было терять стволы, которые могли сохранить жизнь. Тем более в такой ситуации. Если лесорубы кроме лесоповала ещё и заводили сети, то, вероятно, при этом пользовались какими-то плавсредствами, поскольку дно здесь сразу глубокое. В подтверждение этому минут через десять внимательного исследования берега раздался победный клич Игоря.

– Есть! Нашёл! Идите сюда!

В густых камышах скрывалась странная конструкция в виде скреплённых вместе двух брёвен. Сверху на них был приколочен насест, напоминающий табуретку.

– Кубарь! – воскликнул Глебов. – Я же говорил. М-да, прямо рояль в кустах!

– Всё, здравствуй оружие! – Полковник победоносно поднял голову.

Когда ночь разлила на Кубрей очередную порцию чернил, в которых можно было различить лишь общие очертания острова и «фашистского моста», четверо мужиков аккуратно, чтобы не шуметь нечаянными всплесками, спустили на воду кубарь. Двое сидели на брёвнах. К «табуретке» ремнями были прикручены стволы. По двое, меняясь то на брёвнах, то в воде, направляли катамаранчик. Через четверть часа парни благополучно добрались до острова. Чуть живые, вымотанные всем произошедшим за трое суток и в довершении борьбой с течением, они выбрались на берег. И всё же мужики не хотели ломаться. По крайней мере, морально.

– Как говорил один из персонажей новогоднего огонька, это хорошо ещё, что у меня тельце такое тренированное! – выдал Лёха, с трудом восстанавливая дыхание.

Оставленное на острове снаряжение и рюкзаки оказались в целости и сохранности. Наспех поели консервов (холодную уху не хотелось) и выпили по полкружки растворимого кофе. Вчера Сергей перед тем, как колдовать над ухой, догадался часть кипятка отлить в термос. Горячее питье после заплыва в холодной воде приятно согревало внутренности. Физическая усталость давала о себе знать. Почему-то уже никто не говорил о необходимости выставлять часовых. Бесполезно: вымотанные организмы всё равно сморил бы сон. Трудно человеку почти трое суток не спать. Как обычно, в одной палатке расположились Денисов с Глебовым, в другой – братья Николишины. Уже забравшись в спальный мешок, перед тем, как погрузиться в тяжёлое и вязкое забытье, Лёха неожиданно выдал:

– Мужики, помните сегодняшний бой у сарая?

– Ну? – отозвался из соседней стоявшей почти вплотную палатки Игорь, который вряд ли когда-нибудь забудет ту перестрелку и несчастные сантиметры, отделявшие разбитый бинокль от виска.

– Я почему-то вспомнил Твардовского.

Мимо их висков вихрастых

Мимо их мальчишьих глаз

Смерть в бою свистела часто

И минет ли в этот раз?

– И что? – спросил Игорь сонным голосом.

– Всё-таки нехорошо это как-то выглядит на бумаге без отменённой буквы «ё». Я бы заменил на «и минует ли сейчас».

Мужики уткнулись в подушки, чтобы не разорвать тишину молодецким гоготом.

– Как говорил Остап Бендер, побольше цинизма, людям это нравится, – поддержал Лёху Игорь.

Через пять минут они забылись тяжёлым сном.

***

Утром поднялись чуть свет. Около шести утра. Первым делом попытались проверить, на месте ли немцы. Но утренний туман пока скрывал мост. Грустные сели завтракать. Попили кофе с бутербродами. Закурили.

– Итак, мы убедились в реальности этого дурдома, но я не могу понять, возможно ли это с точки зрения физики? Этот вопрос не идёт из головы, – начал разговор Гек. – Так, допустим, что это всё же случилось, как попадём в наше время? И попадём ли? Если останемся здесь, как жить, куда идти? Ужас! Хочу домой, к жене, детям, отдельной квартире, Интернету, тёплому клозету и ванной, к мещанскому уюту. Не хочу скакать по пампасам с автоматом и воевать-убивать, – в Генкином голосе звучала тоска. – Нет, серьёзно, до сих пор не могу прийти в себя от мысли, что я человека убил. И не важно, что он фашист. Просто я убил человека! Помните в «Женитьбе»: «Я вам не субъект какой-нибудь, неодушевленное имя существительное. И я в душе тоже свой жанр имею!»

Игорь тяжело вздохнул:

– Знаешь, братан, жанр у нас сейчас только один на всех – приключенческо-фантастический. Но не как в романах, когда Воин Добра и Света лихо выходит из немыслимых передряг и побеждает всякое там Говно Унылое. У нас здесь возможны летальные исходы. Поэтому, наверное, чтобы выжить, мы просто вынуждены убивать. Иначе они нас.

Тягостное молчание, кричавшее о многом, нарушил Сергей:

– То, что мы оказались в прошлом, это понятно, только в каком прошлом?

– Скорее всего, мы оказались в параллельной реальности, – предположил Денисов. – Вспомните, мы вам с Гешкой рассказывали про Николая Ивановича и в каких реалиях он живёт.