Андрей Епаня - Наследие ратонгов. Артист

Тронул девушку за плечо, она вскинула ко мне ну, очень красивое лицо, прямо греческая богиня Афродита, только дикая, и кожа синяя как… многое в этой местности.

Вокруг такой же день, светло, фиолетово-синее небо, деревья с синей травой на стволах, сине-голубая девушка плачет у синего трупа синей женщины…

– Так! В общем хватит! У меня и так крыша от всего этого едет! Пошли!

Крепко схватил девушку за руку и потащил подальше от жуткого места. Она плакала и причитала: «Мамелику! Мамелику!». Я решительно вёл её сам не знаю куда, лишь бы подальше от синей крови.

Надо, где-то найти безопасное место и всё обдумать. Понять. Решить, что делать дальше, а-то швыряет как бумажку на ветру! Жара!.. Остановился. Скинул куртку и джемпер.

– Андрей! – показал пальцем себе на грудь. – Меня зовут, Андрей! А тебя как зовут?

Девушка внимательно вгляделась в меня карими глазами. Пушистые, чёрно-синие реснички захлопали, потом густые брови приподнялись, и она выговорила нежно:

– Адрей…

Я улыбнулся, кивнул и подтвердил:

– Андрей!

– Адрей, Иритан-Туритан, килам! – воинственно воскликнула девушка.

Тут я засомневался, что ответить, и повторил:

– Андрей, а ты?

Девушка поняла, кивнула:

– Малика!.. Адрей! Малика!

– Малика, – девушка серьёзно слушает. – Малика, а где твои мама и папа? – показал, как качаю ребёнка на руках.

Кажется, она поняла это по-своему, засмущавшись поправила волосы, и хитро так приглядывается ко мне.

– Не-не-не! – выставил руки перед собой. – Я тебе не про свадьбу!.. Ладно, поесть бы… ням-ням, буль-буль!

Похлопал по животу, показал, как ем ложкой.

Восхитительное личико осветилось пониманием!

– Маки-така натрун?!

– Да-да! Ням-ням! – утвердительно кивнул.

Девушка огляделась, и внезапно подпрыгнула, завизжала от радости! Я в шоке от такой смены настроения. Тем временем, Малика решительно пошла в сторону высокого ярко-оранжевого куста.

Глядя в прямую спину, увидел у неё сбоку пёструю сумку из лоскутков с лямкой через плечо. Сразу не заметил, хотя чему удивляюсь: какая девочка, выйдет из дома без сумочки? В ней же всё!

На стройных ножках тёмно-коричневые кожаные мокасины с острыми носиками. Взгляд с удовольствием задержался на упругих бёдрах, шаловливо пробежал по зовущим формам юного девичьего тела, пусть и с синей кожей.

Малика обернулась, убедилась, что иду, и мы продолжили путь к кусту. На всякий случай вынул оружие. Мало ли чего.

Подойдя ближе учуял вонь, и увидел синие плоды похожие на ягоды черники, размером с крупное яблоко. Их висит немного, около десятка.

Колючие кусты с острыми длинными шипами надёжно охраняют плоды. Малика показала пальцем:

– Лякииии-буууутаааа! – подняв глаза к небу показала, как торжественно кушает эту синюю ягоду. – Маки-така натрун! Ляки-бута! Натрун!

– Натрун-то, натрун… Как достать-то эту… ляки-буту?.. – проворчал с досадой.

Услышав яростные завывания оголодавшего желудка, вздохнул, передал джемпер, и снова надел порванную куртку. Осторожно раздвинул колючий, воняющий протухшим супом кустарник, почти с мой рост. Сорвал первое «черничное яблоко». Плод оказался на ощупь упругим. Осторожно сунул в боковой карман. Пройдя на шаг дальше в кустарник, сорвал ещё три штуки, и цепляясь, торопясь, и тихо матерясь выбрался обратно.

Малика тут же схватила за руку, и вереща в диком ужасе, потащила прочь от куста. То, что произошло дальше повергло в шок! Я – остолбенел!

Ограбленный куст вдруг взбесился, и со всей дури стал хлестать шипастыми ветками лохматя землю вокруг себя!!!

По – сути, задержись я там на три секунды дольше, и был бы уже взлохмаченным трупом!

– Эпическая сила! – выдохнул сквозь зубы. – Малика?!!

Я указал пальцем на раздирающий землю куст, не зная, как объяснить этой дуре, какая она!.. Дура!

– Ляки-бууутааа! – важно, и со значением, как будто о божестве, произнесла синекожая красавица.

Зло скинул куртку, и сел на землю! Сил не осталось. Усталость накатила безразличием и тупостью. Хочется залезть в свою постель, самое безопасное место во вселенной, и заснуть. А утром, мама принесёт чай…

– Адрей… – девушка тихонько села рядышком. – От неё пахнет цветами, и ещё чем-то пряным. – Адрей…

Отвернулся от неё. Меня всё ещё колотит, как куст ляки-буты… Тот уже успокаивается, но время от времени, то одна, то другая ветка с острыми шипами хлёстко рассекает воздух, лохматя и так глубоко взрыхлённую почву.

Малика присела, смотрит умоляюще.

– Адрей… – на глаза навернулись слёзы. Вот-вот прорвёт.

– Ну, чего ты? – тут же поспешил успокоить девочку. – Не реви только, ладно? – Усадил рядом с собой. – В другой раз, предупреждай про… хрясь-хрясь! Ляки-бута хрясь-хрясь! Или, если ува-ава, какое-нибудь опасное, скажи мне: хрясь-хрясь! И я пойму, что там опасно! Ладно, чего я… Сам виноват. В другой раз палку кину и подожду. Блин! Век живи, век учись.

Малика вскрикнула:

– Аттаха!

Показала на изодранную куртку, и очень аккуратно извлекла несколько ядовито-синих шипов. Глаза сияют!

– Адрей, аттаха! Аттаха!

Она заговорила на своём тилимилитрямском языке, что-то объясняла, но мне уже по-фигу. Огляделся в поисках лякибутных плодов. Малика заметила, и тут же извлекла один из сумки, подала мне. Когда успела из куртки переложить? Ох уж эти, девочки… не соскучишься.

– Адрей, ляки-бута, маки-така натрун, наям-наям!

– Не «наям-наям», а ням-ням, – буркнул, подозрительно разглядывая плод.

Вытерев о джемпер вонючее синее яблоко, задумчиво посмотрел на девушку. Малика сверкнула улыбкой и слегка откусила.

– Ляки-бута! Аням-ням, Адрей!

Под тонкой кожурой показалась розовая, нежная, и гнилостно пахнущая мякоть. Я вздохнул. В животе гулко заурчало.

– Всем смертям не бывать, а одной не миновать… – зачем-то выдохнул, жалобно прошептал: – Помогите! – и, откусил большой кусок.

На вкус – копчёное сало, а на запах – болотная тина! Если бы не звериный голод, ни за что на свете не стал есть! Однако, уплетал за обе щёки! Никаких косточек, слопал всё без остатка!

Малика смотрит улыбаясь. На вид ей лет семнадцать-восемнадцать. Совершеннолетняя, в общем. В общем!.. Эх, что-то снова не о том думаю… Домой ведь надо…

Сытость нахлынула быстро, и очень сильно захотелось спать. Сонно и пьяно сказал:

– Малика. Малика, бай-бай!..

Непонятно чему улыбаясь и широко зевая, улёгся на фиолетово-синюю травку. Подогнул коленки к животу, руки сложил шалашиком под левую щеку.

Вместо подушки заботливая девочка подложила джемпер, а сверху укрыла курткой.

– Ба-бай, Адрей! – нежно в ухо шепнула Малика. И я отключился.

*******

Открыл глаза!

Взгляд охватил сиреневое пространство. Те же синетравные, с зелёной «печатью» вверх, деревья. Между ними разные кусты. Небо без звёзд, без Солнца и Луны, даёт ровный сиреневый свет, но сейчас темнее, может ночь здесь такая.