Сергей Гончаров - Наверху рушились города…

– Охрененная новость! Голый мужик, мать его, бегает! Я такой охрененной…

– Берём его и потащили, – перебила женщина.

Костик почувствовал, как его подняли, немного пронесли. После заволокли в кунг. Внутри пахло потом и лекарствами. Костя открыл глаза и осмотрелся. Его положили на длинное переднее сиденье. Помимо него, ещё несколько спаренных сидений располагались возле задней двери и несколько вдоль бортов. Остальные демонтированы, вместо них пространство кунга занимали коробки, сумки, непонятные приборы. Лежать на прохладном кожзаменителе оказалось приятно. Сквозь затянутые толстой сеткой окна скупо падало утреннее солнце.

– Не беспокойся, – присела женщина рядом. – Ты будешь жить. Мы тебе поможем.

– Спасибо, – произнёс Костик.

Двигатель взрыкнул и машина тронулась. Завоняло перегретым сцеплением. Костя подумал, что и на его автомобиле была такая же беда. Он заглянул в зелёные глаза женщины. Столько в них мерещилось теплоты и заботы, что хотелось раствориться в этом взгляде. Костя улыбнулся, да так и уснул с этой улыбкой на губах.

Снилось, что он в деревне.

Старый дом давно покосился и ему, если честно, страшно в нём жить. Но мама не разрешает оставаться в городе одному. Поэтому каждое лето они уезжают на месяц к бабушке. Костик любит проводить время на высоком дереве, которое растёт, по факту, у соседей, но толстыми ветвями забралось на участок к бабушке. С верхних ветвей Костик видит маму, работающую в огромном, по детским меркам, огороде. Видит бабушку, хозяйничающую на скотном дворе. Прямо под деревом с гордым видом расхаживает соседский петух. Тогда Костик ещё не знал, что это последнее счастливое лето в его жизни. Вновь пришло осознание, что перед глазами всего лишь сон. Такая накатила тоска и отчаяние, что захотелось выть. Костик зажмурился и заплакал. Бабушку он больше не видел. В её дом, на тракторе, въехал местный мужик. Любой другой дом бы выдержал такой удар, но бабушкин развалился и погрёб её. А у мамы в феврале обнаружили рак. В июне она умерла.

Слёзы текли по щекам. Костик чувствовал, что плачет. Открыл глаза, чтобы ещё раз вернуться в детство, вспомнить, как сидел на дереве и наблюдал за родственниками, но обнаружил, что лежит в просторной комнате, где на потолке наклеены обои с розовыми цветочками.

В первый миг ему показалось, что произошедшее в больнице – всего лишь сон. Разве могло быть иначе? Он потянулся вытереть слёзы и почувствовал под кожей, в районе локтя, инородный предмет. Сразу посмотрел за голову и увидел капельницу. На этот раз пустую лишь наполовину. Рядом на койке кто-то лежал. Костик видел небритую щёку, клок седых волос. Изо рта человека выходила тонкая трубка.

Костик закрыл глаза и глубоко задышал. Тоска постепенно отступала. Обострённые сном чувства притуплялись.

Где-то далеко послышались голоса. Затем донёсся заливистый женский смех.

– Приснится же, – пробормотал Костик.

Теперь он полностью уверился в том, что по непонятной причине попал в больницу. Но только никакого апокалипсиса не случилось. Это ему попросту приснилось: и голый мужик, выпрыгнувший из окна; и девушка с крысой во рту; и полицейский грузовик; и женщина с добрыми зелёными глазами.

Костик приподнялся на левом локте и осмотрелся. В палате находилось шесть кроватей. Две из них пустовали. Он лежал в углу, возле выхода. Большое окно заслоняло приземистое дерево. На улице светло, но утро, вечер или день, Костик определить не сумел.

– Очнулся? – услышал дряблый голос.

В первую секунду Костик не смог найти его обладателя. Затем обнаружил. В углу, в кресле возле окна, сидел старик с книжкой. Штанины на его новеньких брюках неумело подшиты толстыми коричневыми нитками. Видать сам рукодельничал. Мятая малиновая шведка местами сильно топорщилась из-под ремня. На ногах дешёвые резиновые сланцы. Старик отложил книгу. «История XX века» – успел прочесть Костик на обложке.

– Вроде как очнулся, – ответил он неуверенно.

Удерживать вес туловища на одном локте показалось тяжело, и Костя снова прилёг. Услышал, как скрипнуло кресло. С кряхтением старик поднялся. Прошаркал к двери.

– Сейчас позову, – сказал он перед тем, как покинуть палату.

Костя лежал и пытался вспомнить, из-за чего очутился в больнице. Дверь открылась, в палату вошла женщина с добрыми зелёными глазами. Костик почувствовал, как на несколько мгновений прекратило биться сердце.

– Не рад меня видеть? – она нависла над пациентом. Пощупала ему лоб, проверила приборы в изголовье.

Костя смотрел на её редкие волосы, на новенький белый халат, на цепочку, видневшуюся на шее, и не мог сам для себя ответить, рад или нет.

– Где я? – задал вопрос, показавшийся резонным, если учитывать, что предпоследнее его воспоминание о том, как выезжал с рабочей парковки.

– В безопасности, – женщина что-то внимательно изучала на мониторе. – Скоро будешь как огурчик.

– А в безопасности это где? – Костя внимательно наблюдал за её мимикой. – Какая больница?

Женщина немного замешкалась, пытаясь за деятельностью скрыть неловкость. Пощёлкала тумблеры на непонятном устройстве, немного прижала регулировочный зажим на капельнице.

– Это не больница, – наконец сказала она. – Отдохни. Завтра начнём с тобой лечебную физкультуру.

– Послушайте… – начал Костик.

– Отдохни, – настойчиво повторила женщина и положила ему прохладную ладонь на лоб. Это движение неожиданно возымело успокаивающий эффект. Костя даже закрыл глаза от удовольствия.

Скрипнула дверь. В палату вернулся старик. Прошёл к своему креслу и с кряхтением уселся. Взял учебник истории, но тот выпал из старческих непослушных пальцев. Звонко шлёпнулся обложкой на линолеум. Тогда он нагнулся и поднял книгу. Быстро нашёл необходимую страницу и вернулся к чтению. Костик заметил, что старик принялся читать без очков, хотя на вид ему около семидесяти.

Глаза начали слипаться. Женщина стояла рядом и по-прежнему держала прохладную ладонь на лбу.

– Что хоть произошло? – заплетающимся языком поинтересовался Костя.

– Не знаю, – со вздохом призналась женщина. – И никто не знает, – добавила чуть тише.

Ночью умер один из соседей по палате. Костя проснулся от противного писка. Поначалу, сквозь сон, ему показалась, что рядом с кроватью пищит большущая мышь. В следующий миг Костик выбрался из объятий Морфея и понял, что разрывается один из приборов возле противоположной стены. Помимо писка он ещё и мигал, как новогодняя ёлка. В кресле встрепенулся старик, книга соскользнула с его колен и вновь шлёпнулась на линолеум. Он достаточно прытко, для своего возраста, вскочил и бросился к двери. Впотьмах да спросони не сразу нащупал ручку. Костик услышал его удаляющиеся шаркающие шаги.