Жерар Клейн - Самые уважаемые профессии Земли...

Воздух был чист и прозрачен, и небо сияло, как отполированный металл. Одиноко стоявший на лужайке дом с крашеными ставнями и настоящей черепицей казался нереальным и походил на декорацию для исторического фильма. Метро никак не мог им налюбоваться. Закрыв глаза и опустив голову, можно было забыть о тех отвратительных домах, которые его окружали, и заставить себя поверить, что он вернулся на целый век назад, когда на Земле жило всего каких-то пять миллиардов человек.

Метро пожал плечами и вздрогнул. Он тщательно взвесил тот риск, на который решился пойти. Но нагрузка на возникшие в его воображении весы была слишком тяжела. Кража со взломом уже считалась тяжким преступлением, и, если его схватят, ему грозят два года перевоспитания. А то, что он собирался совершить, было в тысячу раз отвратительнее. На языке юристов это называлось хищением информации. Грех пострашнее греха убийства и чуть меньший, чем изнасилование.

Конечно, он принял меры предосторожности. Он следил за подходами к вилле несколько дней и изучил как свои пять пальцев все почти маниакальные привычки Варина. Двадцать лет назад этот безобидный старикан был одним из наиболее уважаемых социологов, и правительство до сих пор обращалось к нему за консультациями, хотя предпочитало доверяться своим электронным оракулам и полицейским рапортам. Но главным достоинством Варина в глазах Метро был неограниченный доступ к хранилищу Центрального Информатория.

Перед тем как преодолеть изгородь и стать нарушителем закона, Метро сунул руки в перчатках в карманы и проверил рабочий инструмент. Магнитофон размером с кусок сахара и камера не толще бумажника. Самые необходимые вещи. У него было право на владение и право на их использование. Но в определенных условиях.

Он знал лишь один способ обмануть недремлющие защитные механизмы дома. А именно: проползти в траве от ограды до самого окна. Скорее всего, глаза дома были настроены на подачу сигнала тревоги, если в саду окажется человек или животное определенного роста, чтобы не реагировать на появление бродячих собак, кошек или ежей. Труднее было проползти тридцать метров в сгущающихся сумерках так, чтобы не вызвать любопытства случайного прохожего.

К счастью, в это время прохожие были редки, и он мог надеяться на удачу, если все проделает быстро. Он опустился на карачки, подлез под изгородь, раздвинул кусты бересклета и протиснул свое крупное тело в образовавшуюся брешь. Его руки утонули в мокрой траве, пальцы тщательно обшаривали землю в поисках скрытых ловушек. Метро сомневался, что Варин позаботился о них, но уважал бдительность Информационной полиции. Он прополз несколько метров, улегся на землю и стал ждать. Лоб его покрылся бисеринками пота. Между двух травинок он видел впереди светлую стену одноэтажного дома. Варин жил в одиночестве. Это была столь редкая привилегия в век перенаселения, что Метро, которому приходилось делить свою комнатку с еще двумя соседями по норме «трое в восьми», зашипел от ярости. Его взгляд на мгновение затуманился, и он увидел вместо города жаркую пустыню. Если его схватят, придется отправиться именно туда, чтобы сажать салат в Сахаре или Калахари, поливая его своим потом. Хотя могли и сослать собирать водоросли на пятисотметровой глубине, в вечно черном безмолвии.

Шаркающие по бетону шаги с той стороны изгороди, от края дороги, заставили его вжаться в землю, превратиться в корень травы, распластаться, как опавший лист. Напрасные ухищрения. Метро спросил себя, каким предстанет в глазах прохожего, если тот случайно взглянет в сторону сада и увидит растянувшегося на земле человека — то ли спящего, то ли мертвого — удлиненное пятно, похожее на громадную личинку или чудовищного крота. Впрочем, он мог показаться и старым мешком, и садовым креслом, очертания которого расплывались в сумерках. Ему казалось, что свет стал слабее, и тьма накрывает его своим спасительным покрывалом. Шаги затихли. Метро наконец выдохнул, опасаясь, что воздух выйдет из легких, как из лопнувшего шарика. Он несколько раз повторил про себя: «Дурак, дурак…» Потом, дрожа, собрался с силами и снова пополз.

Он почти добежал до дома на карачках, выгнув спину и подняв зад выше головы, и внезапно замер в ужасе, чуть не наткнувшись на еле заметную проволочку, огораживающую газон. Он не решился перешагнуть через нее, а просто перерезал. Оказавшись на аллее, где ему уже не надо было приглядываться к препятствиям на земле, Метро выпрямился и отряхнул испачканные землей руки, но так и не решился глянуть в сторону улицы. Теперь прохожий или полицейский патруль наверняка примут его за Варина, хотя он и был покрупнее социолога.

Осмотрев стены дома, он не нашел ни одного глаза-наблюдателя и вдруг почувствовал себя обманутым.

Дальше все было совсем просто, и он ощутил пьянящую радость, когда дверь распахнулась от легкого толчка. Варин даже не запер ее на ключ. Быть может, входить через дверь было и неосторожно, но привычки Варина позволяли не опасаться ловушки. Он закрыл за собой входную дверь и двинулся вперед в полной темноте, считая шаги, пока не уткнулся в дверь библиотеки, и только распахнув ее, достал из кармана крохотный фонарь, хотя и не сразу зажег его. Метро дождался, пока колени перестали дрожать, а глаза привыкли к темноте — он тут же оценил теплую гостеприимную глубину комнаты. В ней остро пахло табаком и прошлым. Метро угадал высокие спинки двух огромных кресел; массивная тень превратилась в деревянный стол, заваленный бумагами, он погладил рукой столешницу, убеждаясь — та и вправду была из тяжелого мореного дуба. Он поднял глаза и различил длинные темные полосы, разделенные светлыми промежутками, — уставленные книгами полки на стене.

Торгуя, Метро приобрел кое-какие понятия о культуре. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять — за кожаными или картонными переплетами прятались не только фотороманы, которыми разрешалось владеть по закону. Удивленно разинув рот, он принялся вертеть в пальцах тоненький цилиндрик фонаря. Книги… Такого количества книг он не видел с самого детства, и хотя они выглядели спящими, а время склеило их страницы, книги, несомненно, были настоящими, а не обоями в виде корешков, какими отделывались все шикарные квартиры.

Было слишком темно, чтобы можно было разобрать названия, но на рынке любая книга стоила целое состояние. Быть может, он украдет одну или две книжки. И выручит достаточно денег, чтобы пожить в одиночестве несколько недель, а то и целый месяц. Но пока это не входило в его намерения. Он не мог рисковать и оставлять слишком явные следы. К тому же хотелось остаться честным по отношению к старику Варину. Книг не крадут. Как бы низко ни пал Метро, он все же придерживался определенных принципов.