Артур Кларк - Око времени

– Они живут слишком долго.

– Наверное.

– Тогда мы их вот как назовем. – Он запрокинул голову, дерзко вздернул подбородок. – Первенцы. И пусть они сгниют в аду.

Чтобы отметить необычный уход Бисезы, Александр приказал устроить пышное торжество. Праздник продолжался три дня и три ночи. Устроили атлетические соревнования, конские скачки, танцы – и даже большую охоту в монгольском стиле. Рассказы об этой охоте произвели на Александра большое впечатление.

В последнюю ночь Бисеза и Джош были гостями на роскошном пиру во дворце у Александра. Сам царь оказал Бисезе честь и присутствовал на пиру, наряженный Амоном, своим богом-отцом. Шлепанцы, бараньи рога, лиловый плащ. Пир получился шумным, пьяным и грубоватым, как вечеринка в каком-нибудь заштатном клубе регбистов. К трем часам ночи бедолага Джош был уже пьян до бесчувствия, и слуги унесли его в одну из дворцовых опочивален.

При свете одной-единственной масляной лампы Бисеза, Абдыкадыр и Кейси сидели рядом в роскошных креслах. В небольшом очаге перед ними горел огонь.

Кейси пил вино из высокого стеклянного кувшина с тонким носиком. Он протянул его Бисезе.

– Попробуй. Вавилонское вино. Лучше македонского пойла. Хочешь?

Бисеза улыбнулась и отказалась.

– Думаю, мне завтра надо быть трезвой. – Кейси проворчал:

– Судя по последним сведениям о Джоше, одному из вас точно надо быть трезвым.

Абдыкадыр сказал:

– Ну, вот мы и сидим здесь, единственные и последние люди из двадцать первого века. Даже не вспомню, когда еще мы оставались втроем.

Кейси буркнул:

– А мы и не оставались ни разу – с того самого дня, как случилась авария.

– Ты так считаешь? – удивилась Бисеза. – Не с того дня, когда мир развалился на части, а с того, как мы потеряли нашу «Пташку»?

Кейси пожал плечами.

– Я профессионал. Я летчик. Я лишился своей машины.

Бисеза кивнула.

– Ты славный парень, Кейси. Дай-ка мне этой гадости.

Она взяла у него кувшин и пригубила вино. Букет был богатый. Вино явно было очень старым, оно даже немного припахивало плесенью. Его сделали из ягод, собранных с виноградника приличного возраста.

Абдыкадыр смотрел на нее сверкающими голубыми глазами.

– Пока Джош не напился до такого состояния, что уже не мог ворочать языком, он со мной разговаривал. Он считает, что ты что-то от него скрываешь – даже теперь – насчет Ока.

– Я не всегда знаю, что ему можно рассказывать, – призналась Бисеза. – Он – человек из девятнадцатого века. Господи, и он такой молодой.

– Молодой, но не ребенок, Бис, – укорил ее Кейси. – В бою с монголами за нас погибли и парни моложе его. И ты знаешь, он за тебя жизнь отдать готов.

– Знаю.

– Ну так о чем же, – не отступался Абдыкадыр, – ты не хочешь ему рассказать?

– О самых худших моих подозрениях.

– И что это за подозрения?

– Я думаю о тех фактах, с которыми мы сталкивались начиная со дня номер один. Ребята, наш маленький кусочек Афганистана – и лоскут неба над ним, внутри которого сохранился «Союз», – это все, что проскочило через Разрыв из наших дней. И как бы старательно мы ни искали, мы ничего не обнаружили на планете из эпох, более поздних, чем наша. Нас отобрали последними. Вам это не кажется странным? С какой стати исторический проект продолжительностью в два миллиона лет оборвался на нас?

Абдыкадыр кивнул.

– Понятно. Потому что мы и есть последние. После нас уже отбирать некого. Наш год, наш месяц были последними. Даже день.

– Я предполагаю, – медленно произнесла Бисеза, – что в этот последний день должно случиться что-то ужасное – ужасное для человечества или для планеты. Может быть, поэтому нас не должны волновать парадоксы времени. Вернуться назад и изменить историю… Потому что после нас на Земле не осталось истории, которую можно было изменять.

Абдыкадыр проговорил:

– Возможно, это и есть ответ на вопрос, который пришел мне в голову, когда ты описывала свою теорию разрывов пространства-времени. Наверняка для того, чтобы вот так разорвать пространство-время, нужно колоссальное количество энергии. Не с этим ли столкнулась Земля? – Он развел руками. – Речь о какой-то глобальной катастрофе: о гигантском оттоке энергии, при котором Земля – как снежинка перед жерлом пылающей топки. Энергетический ураган, разрывающий время и пространство…

Кейси зажмурился и хлебнул еще вина.

– Боже мой, Бисеза. Я так и знал, что ты испортишь настроение.

– А может быть, именно из-за этого, в первую очередь, и произошел отбор, – продолжал развивать мысль Абдыкадыр.

Бисеза до этого не додумалась.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вот, представь: должна сгореть библиотека. Как ты поступишь? Побежишь вдоль стеллажей, будешь хватать все, что сумеешь спасти. Может быть, структура Мира представляет собой упражнение в спасательных работах.

Кейси, не открывая глаз, добавил:

– Угу. Или упражнение в грабеже.

– Что-что?

– Да может быть, эти Первенцы здесь не только для того, чтобы стать свидетелями конца. Может быть, они этот конец и вызвали. Зуб даю, до этого ты тоже не додумалась, Бис.

Абдыкадыр спросил:

– Но почему ты не можешь рассказать об этом Джошу?

– Потому что он полон надежд. И я не могу эти надежды разбить.

Какое-то время они сидели в напряженной задумчивой тишине. А потом стали обсуждать планы на будущее. Абдыкадыр сказал:

– Я так думаю, Евмен видит во мне удобное орудие для осуществления своих бесконечных попыток отвлекать и развлекать царя. Я предложил экспедицию к истокам Нила. Первенцы, судя по всему, сохранили группы людей из самых первых ответвлений, отпочковавшихся от обезьян. Но какие ответвления были самыми первыми? Какие качества у этих наших давних волосатых предков, обнаруженные Первенцами, позволили им отнести этих существ к разряду людей? Вот какой подарок мне хотелось бы преподнести Александру…

– Высокий запрос, – кивнула Бисеза. Она, если честно, думала, что Александр на это не купится. Ближайшему будущему предстояло быть окрашенным мировоззрением Александра – то есть снами о героях, богах и мифах, а вовсе не погоней за решением научных вопросов. – У меня такое чувство, что ты везде найдешь себе место, куда бы ни пошел, Абди.

Он улыбнулся.

– Меня всегда тянуло к суфийской традиции. Исследование веры изнутри – там, где я сам мало что значу.

– Вот бы и мне так, – серьезно проговорила Бисеза. Кейси ворчливо проговорил:

– Что касается меня, то мне очень не хотелось бы прожить жизнь в тематическом парке имени Джеймса Уатта. Я уже пытаюсь дать старт новым отраслям промышленности – электричеству, даже, может быть, электронике…

– Он хочет сказать, – сухо прокомментировал Абдыкадыр, – что станет школьным учителем.