Артур Кларк - Рама II

— Хорошо. Значит, решено. Вносим изменения в состав первой группы. Вы остаетесь на «Ньютоне». — Когда доктор Браун договорил, Николь не шевельнулась в своем кресле. — Что у вас еще? — нетерпеливо спросил он.

— В соответствии с методиками перед каждой вылазкой офицер службы жизнеобеспечения составляет меморандум о состоянии космонавта. Передать его адмиралу или…

— Давайте все мне, — перебил ее доктор Браун. — Персональными вопросами адмирал Хейльман не занимается, — американский ученый поглядел в глаза Николь. — Но сейчас можете не готовить нового отчета. Я прочел документ, составленный вами для генерала Борзова. Его вполне достаточно, — невозмутимый взгляд Брауна не мог обмануть Николь. «Значит знаешь, — думала она, — прочел мои слова об Уилсоне и тебе. Рассчитываешь, что я обнаружу смущение или вину. И не надейся. Мое мнение не изменится от того, что ты сейчас у руля».

Собственное расследование Николь продолжала ночью. Подробное исследование биометрических данных Борзова показало: в крови генерала обнаружились — и в избытке — два весьма несвойственных организму химических вещества. Николь не могла даже представить, как эти соединения могли попасть в организм погибшего. Разве только генерал принимал тайком какие-то препараты… Вещества эти повышают чувствительность к боли. Медицинская энциклопедия свидетельствовала, что их применяют для определения болевой чувствительности у страдающих расстройствами нервной системы. Что, если их выработал организм самого генерала в результате сложной аллергической реакции?

Ну а как объяснить поведение Яноша? Почему он не признался в том, что тянулся к пульту управления? Почему после гибели Борзова он словно ушел в себя и поник? Полночь уже миновала, но она все еще разглядывала потолок своей крошечной спальни. «Экипаж сегодня уходит на Раму, я останусь здесь одна. Хорошо бы еще подождать, прежде чем приступить к делу». Но больше ждать она не могла. Николь была не в состоянии выбросить из головы все переполнявшие ее вопросы. «Что, если уныние Яноша как-то связано с появлением наркотических веществ в крови Борзова? И смерть генерала не случайна?»

Николь вынула свой маленький чемоданчик из небольшого ящика. Она поторопилась открыть его, и содержимое рассыпалось в воздухе. Первым делом она подхватила семейные фотографии, плававшие над постелью. Потом собрала и прочие вещи, уложив их обратно. В руке Николь остался лишь кубик с данными, который Генри передал ей в Давосе.

Прежде чем вставить кубик в компьютер, Николь замерла в нерешительности. Наконец, глубоко вздохнув, ввела его в считывающее устройство. На мониторе немедленно высветилось восемнадцать разделов меню. Николь предлагалось двенадцать досье на каждого из космонавтов и шесть вариантов их статистической обработки. В первую очередь она обратилась к делу Яноша Табори. В досье числилось три субменю: «Информация о личности», «Хронологическая таблица» и «Психологическая характеристика». По размерам файлов было видно, что максимум информации содержится в «Хронологической таблице». Николь начала с «Информации о личности», чтобы знать, о чем говорится в досье.

Краткая схема содержала мало нового. Сорокаоднолетний Янош был одинок. В свободное от службы в МКА время проживал в Будапеште в собственной квартире — в четырех кварталах от жилья своей дважды разведенной матери. Почетная инженерная степень была присвоена ему в 2183 году Венгерским университетом. Помимо привычных неизменных показателей вроде роста, веса, количества отпрысков в карте значилось еще два числа: КИ (коэффициент интеллекта) и КС (коэффициент социальности). У Табори КИ был равен +3,37, а КС — 64.

Возвратившись к главному меню, Николь запросила «Словарь», чтобы освежить в памяти определения загадочных КИ и КС. Число КИ определялось общим уровнем развития интеллекта в юношеские годы, между двенадцатью и двадцатью годами; результаты опросов, проводившихся в каждом учебном заведении мира, создавали статистическую базу для оценки. В среднем КИ равнялся нулю. Личность, обладающая коэффициентом +1,00, по умственным способностям превосходит 90% всего населения; +2,00 — 99% людей, +3,00 — 99,9% и т.д. Отрицательные значения КИ указывали на умственные способности ниже среднего уровня.

Коэффициент социальности определялся куда более прямолинейно. Его также вычисляли с помощью стандартных тестов, которым все учащиеся подвергались в возрасте от двенадцати до двадцати лет. Но интерпретировались они проще. Предельная величина КС равнялась 100. Лицо, обладавшее КС, близким к сотне, пользовалось всеобщей любовью и уважением, было способно влиться в любой коллектив, не ссорилось никогда ни с кем, не капризничало, на него можно было положиться во всем. Определение КС сопровождалось примечанием, гласящим, что тесты не во всех случаях могут точно охарактеризовать качества личности, и потому КС следует употреблять с большой осторожностью.

Николь велела себе обязательно проглядеть сравнительную таблицу КИ и КС для всех космонавтов. Она обратилась к «Хронологической таблице» жизни Яноша Табори. И последующие шестьдесят минут удивленное выражение не сходило с ее лица. Конечно, как офицер службы жизнеобеспечения она изучала официальные досье, составленные МКА на каждого из членов экипажа. Но, если Генри подарил ей точную информацию о Яноше Табори — а подтвердить это или опровергнуть Николь не могла, — в официальных материалах повсюду зияли внушительные пробелы.

Николь уже знала, что Янош дважды был удостоен почетной стипендии Венгерского университета за отличные успехи, но не подозревала, что в течение двух лет он являлся президентом Будапештской ассоциации студентов-геев. Ей было известно, что в 2192 году Табори поступил в Космическую академию и окончил ее всего за три года — помогло знакомство с основными советскими техническими разработками. Оказалось же, что до этого он дважды пытался поступать в Академию и оба раза неудачно. В обоих случаях приемную комиссию возглавлял Валерий Борзов. В организациях геев Табори принимал активное участие до 2190 года, после чего на руководящие должности больше не возвращался. Этой информации в файлах МКА не было.

Николь была изумлена. Ее не слишком смущало то, что Янош был, а может, и остается геем. В вопросах сексуальной ориентации она считала себя свободной от предрассудков. Недоумение вселяло отсутствие в официальном досье подобной информации о гомосексуальных наклонностях Яноша и предыдущих контактах с генералом Борзовым.

Самые последние действия Яноша также неприятно удивили Николь. В соответствии с досье космонавт Табори заранее, еще до начала полета, в последние дни декабря подписал контракт с Шмидтом и Хагенестом — немецким издательским конгломератом. По завершении экспедиции «Ньютон» он брал на себя функции консультанта по широкому кругу вопросов в рамках так называемого «проекта Брауна — Сабатини». За подпись Табори получил аванс в размере трехсот тысяч марок. Три дня спустя его мать, уже более года ожидавшая нового искусственного имплантата, компенсировавшего повреждения мозга после болезни Альцгеймера, отправилась на неврологическую операцию в Баварский госпиталь в Мюнхене.