Дональд Кингсбери - Психоисторический кризис

Первая Столетняя война смогла начаться лишь тогда, когда присяжные, тщательно подобранные Коном, признали наконец Хейниса виновным, и он получил свой приговор. Эрон понял это, когда увидел, что лицо адмирала светится блаженной улыбкой.

— Что вы с ним сделали?

— Не то, что хотел. Пришлось идти на уступки. Что поделаешь, политика… Так что никакого кипящего масла — казнь вызвала бы затяжные проблемы. Отыграться на паме — тоже не выход. Есть неписаное правило: не делай врагу того, что он сделал тебе. Надо придумать что-нибудь пострашнее!

— А разумно ли это? — поморщился Эрон.

От человека, который летает на ископаемых аэрокарах, можно ожидать чего угодно.

— Рассудительность — удел стариков, а я еще молод душой! Начали мы с одиночного заключения. Для стадного животного вроде Хейниса уже немало. Я нашел забытую лабораторию, где испытывался замкнутый жизненный цикл для экспедиции в туманность Андромеды. Но если просто оставить его там, он умрет с тоски. Мы должны продолжить пытку — дадим ему надежду! Ложную, разумеется… И я уже придумал, каким образом. Оттого у меня такое хорошее настроение. — По своему обыкновению, адмирал предоставил аудитории самой догадываться о его планах и сменил тему. — Итак, господин главнокомандующий Оуза-Скоджил, ваши войска готовы, сапоги начищены?

— Насколько может быть готова оборванная толпа добровольцев.

— Отлично. И как же мы начнем эту глупую джентльменскую войну? Разыграем на картах Судьбы, кто первый начинает?

Начальная диспозиция имела стратегически важное значение, и они торговались из-за нее несколько вахт подряд. Все были согласны, что стартовые условия должны быть реальными, но взгляды на реальность расходились. Адмирал в начальный момент должен был контролировать весь государственный аппарат Второй империи. С этим никто не спорил. Но кто получал Яйца? Сколько? Откуда? Кто умел их использовать? Скоджил не сказал бы, даже если б знал, и адмирал понимал и готов был мириться с этим ограничением. Эрон оценивал число независимых подпольных психоисторических центров, подобных Надзору, примерно в семьсот, причем все они должны были очень быстро достичь критического уровня, узнав о существовании и открыв источник Яиц Короны. Скоджил в это не верил, но адмирал, как ни удивительно, согласился — очевидно, эроновские предсказания все-таки оказали свое действие. Столетняя война началась тихо и почти незаметно. Дебютные стратегии участников были очевидны.

Защищая Вторую империю, адмирал стремился сохранить тотальный контроль над Галактикой и обеспечить сбалансированное и справедливое управление ее провинциями. Один район не должен был богатеть за счет другого. Из тридцати миллионов населенных систем только семь испытывали кризис перенаселенности, и только в трех из них имелись признаки политического кризиса, который мог перерасти во что-то серьезное в течение ближайших ста лет. Экономика, торговля и культурные обмены процветали. Все это нисколько не походило на отчаянное положение дел во времена, когда Основатель разрабатывал психоисторию.

Стратегия оппозиции обретала плоть по мере того, как стали появляться альтернативные центры психоисторических исследований. Отдельные регионы начали оптимизировать свое собственное будущее, обращая все меньше внимания на соседей. Уровень конфликтов нарастал, хотя большинство из них возникали ненамеренно. То, что было хорошо для одной звездной системы, оказывалось не так хорошо для другой. Чтобы выстоять, менее удачливые системы усиливали взаимодействие со Светлым Разумом либо начинали интенсивно развивать свою собственную психоисторию, чтобы обойти соседей.

Штаб адмирала отважно пытался сбалансировать Империю, но обычные корректирующие меры оказывались все менее и менее эффективными. Лишь часть систем была с ними согласна, остальные же считали, что их психоисторики работают лучше, и отказывались подчиняться. Адмирал попытался подчинить всех новых психоисториков Братству, но потерпел полное фиаско. Оставалось лишь заключать договора с вновь возникающими государственными образованиями — с переменным успехом.

Распад монополии Братства повлек за собой неожиданно стремительные изменения. Всего трех месяцев, соответствующих по правилам игры восьмидесяти двум годам, хватило самым мощным социологическим компьютерам, чтобы предсказать полный переворот политической ситуации. Галактика не столь уж далекого будущего полыхала от края до края. Одновременно бушевало более пятисот больших и малых войн. Производство оружия выросло на три порядка. В ходе непрекращающегося соперничества множащихся центров восемь миллиардов молодых людей ежегодно призывались изучать психоисторию. Последняя не только не отошла на задний план, но и приобрела существенное значение для военных действий.

В конфликтной ситуации точное предсказание было бесценным, хотя и более сложным. Действовало 112 крупных центров психоисторических предсказаний и тысячи мелких. Непоколебимая стабильность Второй Галактической Империи давно лежала в руинах.

На этой стадии игры Эрон Оуза и его сообщники уже не были под домашним арестом. Бывшие апартаменты Хейниса стали открытым командным центром, и адмирал Кон дал в помощь группе Оузы-Скоджила десятерых своих сотрудников. Игра давно уже потеряла смысл соревнования между двумя оппонентами — штабу Кона, Эрону и Скоджилу приходилось работать вместе, чтобы успеть уследить за стремительным бурлящим потоком новых математических результатов.

Неведомо откуда появившаяся Петуния стала начальником штаба и одновременно — общей разведки. Отария с моря Молчания лихорадочно отслеживала исторические тенденции. Хиранимус Скоджил трудился в своей квантронной камере на полную мощность и без отдыха. Эрон был просто потрясен способностями призрака. Теперь он хорошо понимал, почему биологический Скоджил проявил такой героизм, чтобы не отдать свой пам врагу, — его встроенные психоисторические программы были эквивалентны интеллектуальной мощи десяти Основателей, вместе взятых.

На восемьдесят седьмой виртуальный год Светлый Разум был безжалостно разграблен могущественным альянсом врагов. Адмирал Кон, даже в этой ситуации сохранивший страсть к театральным эффектам, принес меч (настоящую терранскую подделку) и по всем правилам сдался. Его штаб, включавший к тому моменту уже почти всех студентов Лицея, распался. С падением Светлого Разума ни у кого уже не оставалось ни смелости, ни сил продолжать игру. Все поняли, что ошибки накопились до такой степени, что игра описывала маловероятное будущее.

Вместо того чтобы продолжать, они устроили вечеринку в главном командном центре Кона с видом на голографическую модель Галактики, теперь уже наполовину закрашенную голубым. Столы были перевернуты. Оборудование украшено гирляндами. Несколько маститых психоисториков спали прямо на полу. Остальные орали, буйствовали и обстреливали друг друга булками. Своей игрой Эрон столкнул всех обитателей Лицея с ничейной территории ментальных топозон, к которой они так привыкли, в пропасть хаотической нейронной активности с ее странными подходами и невозможными стимулами. На несколько дней Лицей превратился в ученый филиал сумасшедшего дома.