Дональд Кингсбери - Психоисторический кризис

— Что это значит? — спросил Эрон.

— Сам мне объясни.

— Ну почему вы все говорите одинаково? Это вы здесь должны меня учить!

— Извините, молодой человек! Вы здесь, чтобы учиться самостоятельно. Я только советую, а иногда снабжаю кое-чем. — Он улыбнулся и исчез в лабиринте книжных полок. — У меня есть как раз то, что надо, — проговорил он, кряхтя, и снова появился, неся в руках очередной толстый том с золотым обрезом, самозапечатывающейся обложкой и встроенным вакуумным насосом. — Это «Энеида», — гордо сказал он. — Причем в оригинале, если верить терранским мошенникам. Я сам нашел в ней порядочно ошибок, но ничего страшного — старик Вергилий только слегка поморщился бы.

Эрон вскрыл замок, и воздух с хлопком вошел в книгу. Перелистав ее, он нашел несколько красивых иллюстраций, где были изображены люди среди каменных построек. Но сам текст… Большей абракадабры ему видеть не приходилось. Он быстро пересчитал символы с помощью пама — их не хватило бы, чтобы передать даже четверть звуков нормального человеческого языка. Терранцы тогда, видимо, еще объяснялись нечленораздельным мычанием. Неужели придется учить еще один язык? Эрон знал десять, и однажды уже был исключен из школы за то, что отказался учить одиннадцатый. Хотя… правда, не только за это — еще он зашифровал всю библиотеку своего учителя имперским военным кодом, для которого у того не было ключа.

Рейнстоун все-таки принял во внимание робость своего подопечного, связался с секретарем кафедры физики и попросил о встрече с Кувалдой. Когда приглашение пришло, он подтолкнул Эрона к двери, проследив, чтобы тот не забыл «Энеиду». Мальчик вышел, сопровождаемый тихим шипением книжного насоса.

Кувалда встретил его приветливо.

— Заходи, садись, я не ожидал, что ты появишься так скоро. Рейнстоун сказал, что у тебя есть для меня что-то интересное… — Вы были правы, — подавленно сказал Эрон. Он протянул профессору свои отпечатанные выкладки. — Но я все-таки кое-что сделал. Это было довольно занимательно.

— Так я был прав, да? Чертовски трудная задачка, просто наказание! Сколько раз мне казалось, что я ее решил, а потом все приходилось бросать в корзину. Так что я хорошо понимаю, что ты чувствуешь. — Профессор взял труд Эрона, раскрыл его и сразу принялся читать, быстро перелистывая страницы. На чтение ушло даже меньше времени, чем на распечатку. Это заставило Эрона нервничать. Наконец Кувалда поднял глаза.

— Здесь совсем не то, о чем ты говорил в классе!

— У меня было время привести все в порядок.

— И тебе это удалось. Кто учил тебя гераклианским преобразованиям?

— Мой наставник.

— Минуточку! — Профессор повернулся к компьютеру и принялся что-то пересчитывать, делая быстрые управляющие жесты, похожие на азбуку глухонемых. Время от времени он останавливался и размышлял. Затем повернулся к Эрону: — Ты хотел, чтобы я это оценил, да?

— Если это чушь, то я хотел бы знать.

— Знаешь, что ты сделал со своим новым подходом? Ты перескочил через все мои проблемы! Черт побери, я не ожидал, что ты их обойдешь, я хотел, чтобы ты их всего лишь нашел!

— Вы не сказали мне о них, сэр.

— Да, верно, клянусь всеми богами физики! А ты просто взял и прошел через всю эту армию демонов, даже не заметив их. Ты сделал лучшую работу по этой теме за все двадцать пять столетий! Я записываю тебя на свой курс.

— Что?

— Я не отпущу тебя! Таких студентов, как ты, нечасто удается найти.

— Но я не хочу становиться физиком.

Последовало ошеломленное молчание. Паруса Кувалды бессильно повисли. Как мог кто-то не хотеть заниматься физикой? Но, собравшись с силами, профессор снова устремился вперед.

— А кем ты хочешь быть? Петь и плясать? Или Рейнстоун уговорил тебя писать стихи? Я вижу, он всучил тебе одну из этих липовых книжонок, которые терранцы продают туристам? — Он взял «Энеиду» и раскрыл ее. — Ага, так я и думал! Еще один якобы древний язык, и если ты его расшифруешь, то откроешь великие секреты древних и получишь бешеные деньги! — Он весело подмигнул и захлопнул книгу. — Так кем ты на самом деле хочешь стать?

— Психоисториком.

Кувалда пристально посмотрел в глаза Эрону, как будто проверяя, не сошел ли тот с ума.

— Ты что, и вправду думаешь, что эти шарлатаны могут предсказывать будущее? — Он презрительно фыркнул и отвернулся на своем аэрокресле к окну. — Если бы психоистория была наукой, то они бы рассказали, как это делается. Почему же они молчат? Наука — это открытость, обмен методами, взаимная проверка, обсуждение результатов. Совместный поиск истины! И, между прочим, готовность встать перед коллегами и признать собственные ошибки! Я даю тебе трудную задачу, о которой ты никогда не слышал, и ты идешь, ломаешь голову и приносишь мне ответ. Это наука! А что делает психоисторик? Он бормочет свою бессмысленную абракадабру и делает вид, что не может объяснить мне, что она значит, потому что это, видите ли, секрет, и если его раскрыть, то небо упадет на землю. Если бы Дальний с самого начала не проникся этим трусливым суеверием, то мы до сих пор правили бы Галактикой!

— Да, но если они такие тупые, почему они правят Галактикой?

— Хорошо сказано, сынок. Может, это мы тупые… — Гнев Кувалды иссяк, он немного смягчился. — А что тебя больше привлекает в этой психоистории? Психика или история?

— Она может предсказывать будущее.

— Понятно. — Кувалда хитро прищурился. — Но в Азинии нет таких курсов.

— Знаю.

— Что тут поделаешь? Трагедия! Придется тебе выбирать то, что на втором месте.

— Вас?

Профессор иронически улыбнулся и кивнул:

— Да, мы, физики, скромно считаем себя вторыми. Можешь проверить сам. Но хотя мы и вторые, мы согласны научить тебя всему, что знаем о предсказании — может быть, не будущего, но многих интересных вещей. У нас нет никаких тайных гадательных карт, можешь заглянуть мне в рукав. Мы не обещаем так много, как психоисторики, но вполне можем научить тебя предсказывать, когда ламинарный поток превратится в турбулентный, или когда аэрокресло выдержит тебя, а когда перевернется и даст тебе по голове. Мы можем показать, где были звезды, когда люди еще жили на деревьях, и где эти звезды будут через сто тысяч лет. А еще я могу с точностью до месяца предсказать, когда массивная звезда вдруг возьмет и взорвется!

— А какую степень я получу?

Кувалда довольно улыбнулся:

— Ах эти студенты, они никогда не изменятся! Когда я слышу этот вопрос, то вспоминаю свою юность. Но эликсира бессмертия у нас тоже нет. Короче, вот мое предложение: я научу тебя всему, что физика знает о предсказаниях. Кое-что из этого непременно окажется полезным, когда ты займешься своим шарлатанством.

Эрон записался на курс, еще не зная, с каким требовательным руководителем ему придется иметь дело. Прежде всего пришлось учиться безошибочно выполнять стандартные операции. Он освоил электронный нанокалибратор, овладел техникой полировки поверхностей с молекулярной точностью, узнал, как построить распределение вероятностей с помощью многократных измерений. Шел семестр за семестром, задания все усложнялись. Однажды профессор отправил его вместе с группой студентов в пустыню работать на огромном энерготроне, который, когда не барахлил, мог проводить измерения в масштабах нескольких планковых длин.