Уильям Кейт - Ксенофобы

– Абсолютно достоверна, – последовал ответ адмирала флота. – Нам уже было давно известно об акциях бунтовщиков в Новой Америке. У нас там достаточно разветвленная агентурная сеть и оттуда к нам поступает непрерывный поток информации о внутриполитической ситуации.

Отправив документ в архив, Кавашима открыл глаза.

– Это весьма неожиданно для меня, Мунимори-сама. Я ожидал приказа направиться в Ши Драконис.

Ши Драконис V – Эриду – совсем недавно продолжила длинный список Сопредельных миров, пытавшихся отколоться от Земной Империи.

Мунимори нахмурился.

– Положение на Эриду в данный момент стабильно. Хотя поверхность планеты и орбитальные сооружения все еще находятся в руках восставших, одна из Имперских эскадр прибыла с Харити и находится на орбите. Сейчас там как раз действует перемирие.

– Если мы сейчас удовлетворимся тем, что просто станем откликаться на провокационные действия бунтовщиков, – продолжал Мунимори, – то сами загоним себя в ловушку. Стало известно, что 26-я Дракона – политическое сердце мятежа. Взять эту систему, взять Новую Америку – и всему этому мятежу конец.

– Нам немало приходилось слышать о том, насколько самостоятельно и независимо это правительство, мой повелитель, но официальная позиция на этот счет, гм, такова, что в отношении внутренней организованности и порядка у мятежников масса недостатков.

– Хотя нам не по душе даже намек на то, что мятежники могут образовать что-то, по своим функциям близкое к законному правительству, – медленно произнес Мунимори, – нам, по крайней мере, необходимо оставаться честными хотя бы перед самими собой и все же признать тот факт, что они собираются обзавестись именно правительством и ничем другим. Уже в течение многих месяцев в Новую Америку стекаются представители из очень многих оппозиционно настроенных колониальных миров Шикидзу, и теперь они уже открыто собрались в столице планеты.

– Вы говорите, собрались, мой повелитель? А с какой целью?

На лице Мунимори появилась безрадостная улыбка.

– Наша разведка докладывает, что у них самих нет еще полного единства в этом вопросе. Некоторые из этих представителей желали бы слегка перелицевать Гегемонию, изъяв ее из-под контроля Империи, если предположить, что такое вообще возможно. Другие же рьяно выступают за полное отделение, за создание некоей Конфедерации из них самих в качестве самостоятельного государства. – Он покачал головой. – Разумеется, приди к власти любая из этих фракций, это неизбежно вызовет шок.

– Вы правы, Генсуи-сама.

– Вы должны развернуть свою эскадру «Цветок сакуры» немедленно, Чуджо-сан. Носитель «Донрю». Пять тяжелых крейсеров, восемь легких. Двенадцать эсминцев. Восемь десантных кораблей, на борту которых должно быть сосредоточено общей численностью до четырехсот установок «Шагающая смерть». Небесного лифта в Новой Америке нет, так что вам придется использовать корабли, способные входить в плотные слои атмосферы, и военные аэрокосмолеты для обеспечения нужным количеством посадочных площадок для транспортов. По пути вам предстоит сделать остановку на нашей базе в Дайкоку, где к вам присоединятся выделенные дополнительно корабли. Детали операции включены В текст вашего приказа.

– Все ваши распоряжения будут выполнены в точном соответствии, Генсуи-сама.

– Не сомневаюсь, Чуджо-сан. Я полностью доверяю вам. А теперь… надеюсь, вы окажете мне честь разделить со мною чайную церемонию?..

Помещение, выбранное для чайной церемонии, было строго выдержано в традициях – около девяти квадратных футов площадью и, что самое замечательное, оно имело настоящую дверь, а не эти нанотековские исчезающие панели. Кроме Того, дверь эта была настолько низка, что те, кто собирался участвовать в церемонии, должны были вползать туда буквально на четвереньках – традиция, сохраняемая веками, поскольку лишь данная поза могла свидетельствовать о взаимном доверии и о том, что претенциозность и спесь люди оставляли за порогом. Дело в том, что попасть в помещение для чайной церемонии с двумя традиционными самурайскими мечами катана и ваказаши было попросту невозможно.

Внутри снова те же голые стены, лишь скромный свиток украшал нишу с установленным в ней небольшим букетиком цветов. Через отодвинутую панель можно было любоваться пихтами и покрытой мхом землей, крохотным садиком и таким же крохотным бассейном, выложенным камнями, – словом, сценами из той, земной жизни. Эффект присутствия был настолько силен, что Кавашиме даже стало казаться, что ноздри его улавливают запах хвои… Видимо, это, так же, как и едва уловимая дымка от воскурений, были частью псевдореальной запрограммированной сцены. Хозяйка чайной церемонии, вызывающе красивая нингье, стояла на коленях в садике и кипятила воду в железном сосуде, держа его над тлеющими угольями, – воплощение грациозности, ни одного лишнего движения. Если бы не недостаток земного притяжения, вполне можно было бы предположить, что все это происходит не в синхроорбитальных высях Тенно Кьюден, а в окруженном деревьями чайном домике где-нибудь в префектуре Киото.

Разговор перешел в более формальное русло, внешне сдержанные, но внутренне совершенно раскованные Мунимори и Кавашима подробнейшим образом обсуждали достоинства и особенности сосудов для заварки, пиал, висящей в нише миниатюры, букетика цветов, ловких рук хозяйки, выполнявшей древний, как сам мир, ритуал приготовления чая.

Кавашима чувствовал себя пристыженным и не совсем порядочным по отношению к своему повелителю. Мунимори оказывал ему такую честь, о которой он даже не мог и мечтать, а Кавашима, несмотря на это, так и не смог оставить досаждавшие ему мирские мысли за стенами этого помещения. А они снова возвращали его к этому жуткому созданию, посылавшему полный невыразимой муки взгляд своих ярко-синих глаз.

У Кавашимы не оставалось никаких сомнений в том, что это был рассчитанный удар, что вся эта сцена была задумана для него – просто Мунимори решил весьма недвусмысленно и без помощи слов, поскольку слова здесь, явно, безнадежно проигрывали, дать ему понять, что это он, Мунимори, был для Кавашимы единовластным человеком, могущим и казнить, и миловать. Перед ним на коленях стояла хозяйка чайной церемонии, она почти до пены взбила щеточкой едва залитую кипятком щепотку чая и, отвесив глубокий поклон, безмолвно предложила пиалу ему. Поклонившись в ответ, он принял у нее из рук чай, такой горячий, что, поднеся пиалу ко рту, он едва мог прикоснуться губами к горьковатой зеленой жидкости.

Как опытный и бывалый офицер, Кавашима, конечно, обратил внимание на всякого рода слухи, предшествовавшие изданию этого приказа, который сегодня был вручен ему за номером один, устанавливающего исключительное право уроженцев Дай Нихон занимать должности флотских офицеров. Теперь прогнозы стали еще более пессимистичными – утверждалось, что, якобы, лишь прямые потомки коренных нихонджинов останутся в числе офицеров высшего ранга. Домыслы эти уже вызвали не только тихий ропот, но и даже небольшие акции протеста в Мадрасе, Индонезии и Анкоридже. Ведь если все было действительно так, то быть удостоенным привилегии функционировать в статусе гражданина Империи, не имея, однако, возможности воспользоваться и соответствующими правами, сводило всю ценность обладания японским гражданством практически на нет.