Владимир Кузьменко - ДРЕВО ЖИЗНИ(Фантастический роман в 3 книгах)

– А другие?

– Другие? Честно? Не уверен, что многие, но те, которые взяли себе жен, останутся.

– Это хорошо! – отвечая своим собственным мыслям сказал Сергей.

На этот раз в голосе сына прозвучала явная обида: – Ты рад, что мы расстанемся?

– Нет, сынок! Нет! Мы не расстанемся.

– Так ты, – обрадовался Владимир, – решил тоже остаться?!

– Остаться теперь придется всем нам. – Сергей рассказал Владимиру то, что он узнал часом раньше от Вальтера.

– Мы не только не вернемся, но и будем лишены связи с Землей. Мощность передатчика на "Гее" недостаточна, чтобы послать туда сообщение. И создать здесь мощный энергетический узел мы не можем. Так что Земля для нас навсегда теперь потеряна. Там даже не узнают, что с нами приключилось. Я вот думал, как сообщить эту новость товарищам, но ты меня немного успокоил. Может быть, действительно, они не воспримут мое сообщение как нечто трагическое.

– Вот и я, отец! – услышал он у себя над головой знакомый голос. Рядом стояла Ирина. Она подошла так тихо, что они не услышали ее приближения.

– Вот и хорошо, – он покосился на сына. Тот немного покраснел и опустил глаза, – доченька! – добавил Сергей, как обычно.

Ирина хотела что-то сказать еще, но ее прервал взрыв смеха и шум приближающейся к ним толпы. Весть о прибытии Сергея – отца Владимира, облетела весь поселок, и женщины, сгорая от любопытства, поспешили увидеть его.

– Здесь нам не дадут поговорить, – поднялся на ноги Сергей. – Может быть, пойдем к тебе в дом?

– Там сейчас слишком жарко. Потом, они и там нас не оставят в покое. Ты не представляешь, до чего они надоедливые!

– Мой прадед говаривал, – усмехнулся Сергей, – что если руки женщины не заняты работой, то ей в голову всегда лезут всякие такие мысли.

– Можешь себе представить, что здесь, на этой планете, они у них в голове постоянно. Знаешь что? Давай махнем на тот берег.

Не дожидаясь приближения любопытных дам, они вошли в воду и поплыли. Толпа на берегу издала разочарованный крик, остановилась. Посовещавшись, лапифки растянулись на песке и стали ждать.

– Нас взяли в осаду?

– По-видимому.

– Ничего. Сейчас должен прилететь Рональд с остальными ребятами. Думаю, это их отвлечет.

Противоположный берег озера, в отличие от южного, весь порос травой. Деревья подходили к самой воде. Испуганная приближением пловцов косуля шмыгнула в чащу леса. Из-под самых ног, шипя и извиваясь, выползла двухметровая змея в коричнево-зеленых разводах.

– Это не ядовитая, – успокоил отца Владимир. – Здесь их нет, только в горах.

– Я знаю, но не могу к ним привыкнуть. Змеи всегда вызывали у меня отвращение, – ответил Сергей, садясь на траву.

Владимир направился к растущему возле самого берега дереву и вернулся, неся в руках два больших, размером с дыню, золотистых плода.

– Попробуй, отец. Такие растут только здесь.

– Что это?

– Лапифы называют их рапами и очень хвалят. Мне и самому нравятся, только очень уж сладкие.

– Так как же у тебя с Ириной? – Сергей надломил плод. Он был сочным, но, как и предупреждал Владимир, чересчур сладким. – Пить не захочется?

– Вода рядом. Ты можешь ее спокойно пить. Мы все ею пользуемся. Когда вернемся на тот берег, скорее всего застанем их вдвоем. Они будут мирно разговаривать.

– И это все?

– Считай, что все. Здесь на эти вещи смотрят иначе, чем на Земле. Знаешь, если нам заказано вернуться, то ничего не остается, как самим стать лапифами… до некоторой степени… конечно, – поспешно добавил он. – Насколько мне известно, в твоей жизни уже был период, когда ты вынужден был принять нравы и обычаи приютившей тебя планеты.

– Ты об этом знаешь? – не смог скрыть удивления Сергей. – Мать?

Владимир кивнул, подтверждая его догадку.

– Там все-таки было иначе. Во всяком случае, уровень культуры и развития был значительно выше. – Сергей вдруг вскочил на ноги и стал яростно отряхивать ноги, по которым ползли рыжие муравьи.

– Ну и выбрал ты место. Рядом с муравейником, – упрекнул он сына, показывая на высившуюся в трех метрах от них двухметровую кучу муравейника. – Смотри, совсем как наши, земные, и такие же кусачие, – пожаловался он, почесывая ноги.

– Да, планета почти полная копия Земли. Тот же животный мир, что и у нас, только богаче. Кстати, я, кажется, смогу представить доказательство, что у нас в жилах есть капли крови и лапифов, которых титаны завозили на Землю. Здесь неподалеку в одном племени живет женщина, которая, как утверждают, побывала на нашей планете и вернулась сюда снова перед самой эпидемией. Она должна быть свидетельницей Троянской войны. Ты представляешь?

– Кстати, о титанах. Я хотел с тобой посоветоваться, что делать дальше. Отойдем только от этого муравейника…

– Я просмотрел часть видеозаписей…

– Ну и…

– Гнусное впечатление.

– Что-то вроде свистунов?

– Нет… хотя, да… Гнусность в богатейшем разнообразии. Это не оголтелый фанатизм, как у свистунов, с примесью расизма, а крайне развитая элитарность с безграничным цинизмом. Пожалуй, цинизм – это главная черта этой цивилизации, в общем-то достигшей, как ты знаешь, высочайшего уровня научно-технического развития. Цинизм здесь даже не прикрывается, как обычно в таких случаях бывает, высокой идеей. Отсюда можно сделать вывод, что элита достигла абсолютного могущества, при котором идея становится ненужной. Они были настолько уверены в своей сила, что не считали нужным морочить массам головы высокими принципами и сказками о прекрасном будущем. Они достигли этого будущего и создали элитарное общество, необратимое в своем развитии.

– Нечто вроде того, что было описано в "Тупике"?

– Не совсем. Там была создана элита политическая. То общество неизбежно деградировало в научно-техническом отношении. А здесь элита научно-техническая. Понимаешь, не интеллектуалов, а технической интеллигенции, хотя слово "интеллигенция" сюда явно не подходит. Скорее, это инженерная элита, элита повелителей техники, с явным пренебрежением к гуманитариям. В перспективе такая тирания опаснее, чем тирания политическая. Последняя захватывает власть обычно "воровским методом", путем обмана, и постоянно вынуждена скрывать свой обман, прикрываясь громкими лозунгами, обещаниями, потому что политическая тирания не имеет реальной силы, и как только обман раскрывается, эта тирания уничтожается возмущенным населением. Здесь же власть захватывается не обманом, а реальной силой, и эта сила постоянно увеличивается, поэтому тирания не нуждается в обмане населения и цинично заявляет ему: "Власть моя держится на силе, и если я поступаю так, а не иначе, то руководствуюсь при этом исключительно своим желанием и не намерена давать отчет в своих поступках кому бы то ни было". Вседозволенность становится нормой поведения. Сплошная роботизация делает человеческий труд ненужным. Огромная армия безработных, существующая за счет подачек со стола элиты, толпы слуг, жизнь и достоинство каждого из которых зависит от каприза и настроения господина, – вот и все социальное устройство этого общества.