Александр Смирнов - Секунд-ротмистр

– Нарком просвещения Луначарский, – прошептал Сашков, – я его таким видел в учебнике истории СССР.

Народный комиссар просвещения сел в автомобиль и тот умчался. Меншиков предположил, что, скорее всего, тот отправился на железнодорожный вокзал. Вполне возможно там его ждал отдельный вагон. Вышедшие вместе с ним местные чиновники, проводив, удаляющуюся машину взглядом, вернулись в здание. Федор был уверен, что это событие останется у них в памяти. Приятели задерживаться не стали и проследовали до следующего перекрестка. У часовенки Филиппа Ирапского они повернули на права, зашагав по улице, только что получившей название – Коммунистов. И вскоре они заметили тот дом, где проживал Хитров. Двухэтажное здание ютилось на перекрестке двух улиц. По огромным окнам, так не свойственным для домов обычных обывателей, можно было предположить, что здесь мог жить только дворянин. Даже сейчас, когда шел девятый год новой России, его бывший хозяин по-прежнему занимал все здание, о чем свидетельствовали роскошные шторы, что можно было разглядеть через мутноватые стекла.

Сашков замер в нерешительности перед воротами. Меншиков толкнул его слегка в плечо и прошептал на ухо:

– Что сдрейфил?

– Есть немного.

– Тогда может, вернемся, а то потом поздно будет.

– Раз уж пришли, я назад не поверну.

– Тогда стучи.

– Не могу.

– Тогда я это сделаю.

Федька несколько раз кулаком ударил в обитые железом ворота. Во дворе залаяла собака.

– Хозяин открывай, – прокричал он.

– Иду, иду, – раздался со стороны дома женский голос.

Ждать пришлось недолго. Маленькая калитка в воротах со скрипом распахнулась. Молодая девушка, в красном сарафане и маленьких поношенных сапожках, явно доставшихся от хозяйки, удивленно уставилась на пришельцев. Оба приятеля так же застыли в недоумении. Вообще-то они не ожидали, что она будет так выглядеть. Хотя в ее виде было то знакомое, что можно разглядеть в старых кинохрониках. Этакий колорит старой и доброй России конца девятнадцатого и начала двадцатого века.

– Вам кого надо? – грозно проговорила она, сжимая в руках скалку. Не иначе приятели ее отвлекли от возни на кухне. И теперь с таким вот оружием она была готова отбить любую атаку не прошеных гостей.

– Ты уж поосторожнее, – пробормотал Федор. – Нам бы Хитрова Тихона Афанасьевича увидеть.

– Его нет дома, – проворчала она, но скалку не убрала, – а кто им интересуется?

Сашков даже опешил. Он не знал, что и сказать. Это там, в Австралии все было просто, а здесь? Но Меншиков в отличие от него не растерялся. Он вытянулся, взял руку девушки. И поцеловал.

– Позвольте представиться Меньшов Федор Степанович. – Проговорил Федька, – а это, – он кивнул в сторону Сашкова, – родственник вашего предводителя дворянства – Мефодий Григорьевич Хитров. Оба только что прибыли из Петрограда.

Девушка сделала шаг назад. Осмотрела Сашкова с ног до головы и произнесла:

– То-то я погляжу, он на Тихона Афанасьевича похож. Да вот только Тихон Афанасьевич ничего о своей родне в Петрограде не говорил. – Она вновь взглянула на Александра, – А ты чай ему наверно дальним родственником приходишься?

– Дальним, – согласился с ней Шурик, – а ты девонька, кем Тихону Афанасьевичу приходишься?

– А я подруга его жены, Серафимой меня кличут. Помогаю супруге Тихона Афанасьевича по хозяйству. Ба, да что ж вы на улице стоите, – вдруг загалдела она, – в доме подождите Тихона, ведь он скоро придти должен. Он ведь в управу ушел.

Девушка вдруг спрятала скалку за спину и покраснела.

– Просто детишки частенько балуются.

– Что-то я на мальчишку не смышленого не похож, – проговорил Федор и улыбнулся, – да и он тоже.

Вошли во двор. Здесь под тенью высоких дубов находились сарай и конюшня. Из небольшой будки, высунув нос, смотрел на них огромный черный пес. Весь его азарт, куда-то улетучился. Вот только переступить порог, приятели не решались, отчего девушка, грозя навернуть обеим скалкой, что, дескать, не место на улице мерзнуть, заставила их войти в дом, а сама убежала в сторону сарая, откуда тут же донеся визг поросеночка.

– Типичный провинциальный городок Российской глубинки, – вздохнул Федор, и открыл дверь в дом.

В сенях их встречала хозяйка дома.

– Доброе утро хозяйка, – сказал Федор, – позволь представиться – Меньшов Федор Степанович, а это Хитров Мефодий Григорьевич.

Девушка улыбнулась.

– А чай, не сын ли ты – Григория Тимофеевича? – проговорила он, разглядывая Александра.

Последние слова поразили Меншикова. Ведь он имя отчество Сашкову наобум придумал. И надо так случиться – угадал. Федька даже занервничал. Сейчас спросят что-нибудь такое и легенда, придуманная им, посыплется, как карточный домик. Он взглянул на приятеля. Александр стоял, разглядывая прабабку, как парализованный. Казалось, он готов был ответить, но просто не мог.

– Ну, так и есть. Ты же на Тихона похож, да и черты Григория у тебя присутствуют. Да, что это я, – вдруг запричитала она, – вы ведь с дороги, может, чаю хотите. Ой, меня же Анастасия зовут, совсем забыла вам представиться.

– Да не откажемся хозяюшка, не откажемся, – пробормотал Федор, а та уже засуетилась, – да, что мы все в сенях да в сенях, пойдемте в горницу.

Втроем они поднялись по деревянной скрипучей лестнице на второй этаж. Впереди Настя, позади Меншиков и Сашков. Вошли в гостиную. В комнате чувствовалось убранство начала прошлого века, и даже сейчас через девять лет после Октябрьской революции, здесь по-прежнему в воздухе летал дух дореволюционной эпохи.

Сквозь огромные окна в горницу проникал солнечный свет. Лучи так и играли по самотканым половикам, коими был устлан пол. Посреди комнаты стоял покрашенный черной краской круглый стол, с накрытой белой скатертью. Вокруг него шесть стульев. У стены диванчик. Рядом с ним этажерка и шкаф. В углу, прислоненной к стене, стояла гитара. На потолке висела керосиновая лампа. Хитров так и не решился провести в дом электричество, но уже подумывал, так как во дворе Меншиков заметил вкопанный столб.

– Присаживайтесь гости дорогие, – проговорила хозяйка.

Пока рассаживались, из кухни выплыла Сима, неся самовар. Федор хотел было ей помочь, но девушка сказала: – не надо. Ловко поставила его на стол. Видимо, отметил Сашков, что та, сбегав в сарай, успела слетать и на кухню. Удивительно, как она смогла принести его на второй этаж? Анастасия подошла к шкафу и достала оттуда: жестяную коробочку с конфетами, вазочку с пряниками. Поставила на стол.

– Мама, мама – неожиданно послышался сверху детский тонюсенький голосок. По лестнице раздался топот детских ног, и в гостиную ворвалась, как маленький ураган, ребенок. На девчушке было белое платье, усеянное, крупным синим горошком. Волосы заплетены в косу. Увидев незнакомых военных, она прижалась к мамкиной ноге.