Джек Вэнс - Ванхи. Тшай. Том II

Рейт улыбнулся Тразу: «Не все кочевники – шуты гороховые».

«Вы меня ставите в тупик, – объявил Дордолио. – Где именно находится та степь, откуда вы родом? Какого вы племени?»

«Отечество мое далеко. Народ мой рассеялся во всех направлениях».

Дордолио задумчиво потянул себя за ус: «Дирдирмен считает, что вы стали жертвой амнезии. По словам Синежадентной принцессы, вы дали ей понять, что происходите из другого мира. Парень-кочевник, знающий вас лучше всех, ничего не говорит. Должен признаться, меня одолевает любопытство – простите за назойливость».

«Любопытство – признак мыслящего человека», – ответил Рейт.

«Да-да. Позвольте задать один вопрос, хотя я безусловно допускаю его абсурдность, – Дордолио искоса, осторожно следил за Рейтом. – Считаете ли вы себя уроженцем другой планеты?»

Рейт смеялся, подыскивая подходящий маневр, потом сказал: «Существуют четыре возможности. Если я действительно пришелец из космоса, то мог бы ответить „да“ или „нет“. Если это не так, я тоже мог бы ответить „да“ или „нет“. Первый ответ причинил бы мне большие неудобства. Второй противоречил бы моему самоуважению. Третий означал бы, что я сошел с ума. Четвертый – единственный, соответствующий вашему представлению о нормальности. Таким образом, согласно вашему собственному допущению, ваш вопрос абсурден».

Дордолио раздраженно рванул себя за ус: «Вы, по случайности – все бывает! – не из числа приверженцев „культа“?»

«Скорее всего, нет. О каком культе вы говорите?»

«Разумеется, о культе страждущих невозвращенцев, нарушивших чередование „раундов“ и тем самым повинных в разрушении двух великолепных городов!»

«Насколько я понимаю, до сих пор неизвестно, кем были запущены торпеды, взорвавшие эти города?»

«Неважно! Именно „культ“ спровоцировал нападение. Причиной послужила их преступная пропаганда».

Рейт покачал головой: «Непостижимо! Враг уничтожил ваши города. Однако ожесточение яо направлено не против безжалостного агрессора, а против группы соотечественников – вероятно, искренних и проницательных людей. Я назвал бы такую реакцию малодушным вымещением раздражения».

Дордолио смерил Рейта холодным взглядом: «Ваши аналитические потуги временами граничат с оскорбительной крамолой».

Рейт снова засмеялся: «Не принимайте их слишком близко к сердцу. Мне ничего не известно о „культе“. А в том, что касается моего происхождения, я предпочитаю страдать амнезией».

«Любопытный пробел памяти – если учесть вашу явную убежденность в других вопросах».

«Интересно было бы знать, – пробормотал Рейт, будто размышляя вслух, – чего вы добиваетесь своими расспросами? Например, что бы вы сказали, если бы я претендовал на происхождение с другой планеты?»

Дордолио поджал губы, сощурился на фонарь: «Мои предположения еще не заходили так далеко. Давайте оставим эту тему. Даже представить себе трудно: древний мир, колыбель человечества… Пугающая перспектива!»

«Пугающая? Почему же?»

Дордолио неловко усмехнулся: «У человечества есть темная сторона – как у камня, наполовину вдавленного в землю. Поверхность, обращенная к солнцу и воздуху, чиста. Но приподнимите камень, загляните под него: слизь и плесень, копошащиеся насекомые… Мы, яо, прекрасно это понимаем. Эвэйль навеки с нами, повсюду с нами – ничто не положит ей конец! Но довольно об этом!» Дордолио передернул плечами, расправил их и продолжал первоначальным, слегка снисходительным тоном: «Вы твердо намерены ехать в Катт. Что вы собираетесь там делать?»

«Не знаю. Я должен где-то существовать – почему не в Катте?»

«Вы можете столкнуться с серьезными препятствиями, – сказал Дордолио. – Иностранцу трудно стать клиентом дворца».

«Что вы говорите? Никогда бы не подумал! Роза Катта утверждает, что ее отец, Синежадентный господарь, будет нас приветствовать».

«Он вынужден будет проявить формальную обходительность, но если вы думаете, что вам удастся устроиться и жить в Синежадентном дворце, то глубоко ошибаетесь. Смогли бы вы гостить на дне морском только потому, что рыба пригласила вас поплавать?»

«Что мне помешает?»

Дордолио развел руками: «Кому приятно выставлять себя на посмешище? В жизни все зависит от умения себя поставить. Манеры делают человека. Вы получили воспитание в степи – что вы знаете об изящных манерах?»

На это Рейту нечего было возразить.

«Поведение, подобающее кавалеру, складывается, подобно мозаике, из тысячи деталей, – продолжал Дордолио. – В академии нас учат различным формам обращения, осмысленной жестикуляции, искусству тщательного выбора выражений – в последнем, впрочем, я не слишком преуспел. Нам преподают правила учтивого взаимного представления перед боем и проведения дуэлей, курсы генеалогии и геральдики. Большое внимание уделяется науке хорошо одеваться и сотням других мелочей. Возможно, вам эти предметы кажутся излишне щепетильными?»

Аначо, ненароком оказавшийся поблизости, счел нужным заметить: «Лучше сказать – поверхностными».

Рейт ожидал, что кавалер осадит дирдирмена или, по меньшей мере, ответит надменным взглядом, но Дордолио безразлично пожал плечами: «Вы находите ваш образ жизни самым осмысленным? Спросите попутчиков – купца и фехтовальщика. У них может быть иное мнение на этот счет. Не забывайте, яо – народ пессимистов! Нам постоянно угрожает эвэйль, под личиной беззаботности кроется пучина мрака. Это обстоятельство важнее, чем может показаться на первый взгляд. Осознавая фундаментальную бесцельность бытия, превыше всего мы ценим быстротечные мгновения, создающие иллюзию полноты жизни. Взыскательно следя за строгим соблюдением формальностей, мы тем самым впитываем неповторимый аромат каждого стечения обстоятельств. Поверхностное легкомыслие? Упадок? Кто способен на большее?»

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Искусная декоративная отделка, по большей части, не служила ни украшением, ни камуфляжем, а скорее отражала одержимость синих часчей изощренностью как таковой. Даже зеленые часчи, степные варвары, отличались той же склонностью. Изучая седла, сбруи и вооружение зеленых часчей, Рейт поражался сходству их работы по металлу с земными образцами, дошедшими от древних скифов.