Виталий Винтер - Чужие небеса

Спасательная капсула падала в атмосферу Понтиды [1] Понт (от др. – греч. Πόντος – «море») – персонаж древнегреческой мифологии, бог внутреннего моря, древнее предолимпийское божество, сын Геи (олицетворявшей землю) и Эфира (олицетворявшего воздух). Является отцом Нерея, Тавманта, Форкия и его сестры-жены Кето(от Геи или Тефиды); Еврибии (от Геи). бешено вращаясь и, показывая при каждом обороте вокруг своей оси, сквозь узкие щели иллюминаторов, – бесконечное голубое небо всех оттенков, прореженное кое-где клочьями пушистых облаков.

Милла давно бы потеряла ориентацию, но установить, где находится гипотетический верх и низ не составляло никакого труда- стоило только обратить внимание на оттенки облаков. Вверху кружилось перистое белое покрывало, испятнанное частыми прорехами, которое они только- что пронзили. Внизу же, в нескольких тысячах километров, простирался сплошной грязно- багровый облачный слой из паров гидросульфата аммония, в котором их ждали: ядовитая атмосфера, огромное давление и неминуемая смерть. Если не справится двигатель спасательной капсулы, на что, судя по режущим глаза вспышкам аварийных ламп, надежды было мало- их мучения будут быстрыми.

Пристегнутый в противоперегрузочном кресле напротив, профессор Лемберг захрипел, ловя открытым ртом воздух, под прозрачным забралом шлема скафандра.

– Такие перегрузки были явно не для людей в его возрасте, – с равнодушием подумала Милла.

В следующий момент шлюпку в очередной раз резко развернуло в атмосферных потоках и в одной из прорех, в белоснежных верхних облаках, на фоне темно-голубого неба, кажущегося таким из-за рэлеевского [2] Рэлеевским рассеянием солнечного света на неоднородностях атмосферы (флуктуационные неоднородности плотности воздуха) объясняется голубой цвет неба и краски заката Солнца (селективное рассеяние). рассеивания света, она неожиданно четко различила корабль доставивший их сюда. В искромсанном, дымящемся полукилометровом корпусе, теряющем куски обшивки, трудно было узнать тот стройный, струнный клипер космографической службы, увиденный ею впервые у пирсов Ганимеда. Базовый корабль их экспедиции был обречен или точнее сказать казнен, так как не имел ни малейшей возможности защитить себя.

Еще через мгновение, откуда-то из просвечивающей, близкой чернотой космоса, упала искорка ракеты, и почти настигнув агонизирующий корабль – взорвалась у самой кормы. Разворотив двигатели и лишив тем самым экипаж последней, хоть и слабой, надежды спасти корабль, – выведя его на низкую орбиту.

В следующий момент от дымящегося, израненного корпуса отделились одновременно три, сверкнувших вспышками маневровых двигателей, спасательных шлюпки. Команда покинула обреченный корабль, но им не дали далеко уйти. Небо над клипером испятнали сотни инверсиционых следов [3] Конденсационный след (устаревшее название инверсионный след, часто ошибочно называемый реактивным следом) – след, оставляемый в небе летательными аппаратами, летящими на большой высоте. микротурбулентные вихри, возникающие на любом аэродинамическом элементе. . И корабль, с не успевшими отойти шлюпками, разнесло на мелкие осколки градом металлических болванок, разогнанных пушкой Гауса [4] Пушка Гаусса (англ. Gaussgun, Coilgun, Gausscannon ) – одна из разновидностей электромагнитного ускорителя масс. до скорости в несколько Махов.

Напавшие на них не стали рисковать и захотели, наверняка, уничтожить всю команду. Хотя шансов спастись в атмосфере газового гиганта у них и так не было никаких. Или все же были?

О Понтиде ходили странные сплетни. Услышав которые, у образованного человека появлялось впечатление, что невежество из далекого средневековья снова расцвело в головах людей из тридцать третьего века. Что стоили только рассказы о лексире вечной молодости и сказочных замках висящих в небесах. И зачем черным омарам [5] Омар (англ. Lobster ) – введённый Брюсом Стерлингом термин, обозначающий киборга , созданного путём интеграции человека с автономным скафандром, который невозможно снять. Если классический киборг может внешне походить на человека, а внутри им не быть, то омар, наоборот, может быть человеком изнутри при внешних отличиях. гоняться за безоружной скорлупкой и загонять ее в атмосферу. Да еще и добивать дорогостоящими ракетами, пополнить запасы которых, для всеобщих изгоев, очень проблематично?

Возможно, профессор все- таки прав, и, здесь есть жизнь. Милла подняла налитые кровью, из- за перегрузки, глаза на главу погибшей уже экспедиции. Профессор увидев, во время очередного кульбита шлюпки то, что осталось от их базового корабля, заскрежетал зубами и, посмотрев на нее выкаченными красными белками глаз, прохрипел:

– Держитесь, я включу двигатели только у самой кромки нижнего слоя облаков. Они должны поверить, что никто не спасся.

Милла равнодушно кивнула из последних сил. Ей было сейчас все равно. Вряд ли их поступки сейчас имели какое- либо значение. Какая разница, – сумеют ли они остановить падение и зависнуть над безбрежным газовым океаном на пару часов – пока не закончиться топливо? Или умрут, – врезавшись в, простирающийся внизу, слой вечных ураганов и чудовищного давления. Невеселые размышления прервал рев заработавшего двигателя, и ударившие перегрузки вдавили ее в кресло – бросив в спасительные объятия беспамятства.

Очнувшись, Милла никак не могла понять, где находится. Вокруг простиралась желтоватая полутьма, словно исходившая отовсюду от полупрозрачных стен. Она лежала в подобии шатра, в который снаружи били тяжелыми ударами частые порывы ветра. Отзывавшиеся барабанным гулом от туго натянутой ткани, – заставляя свистеть на разные голоса, развешенные под высоким потолком белоснежные, ажурно- изрезанные, куски кости.

В дальнем конце помещения находилось отверстие служившее, видимо, входом у которого трепетали на ветру незакрепленные полы. Сквозь них проскальзывали, время от времени, медленно летящие и клубящиеся, словно дым, белые облака.

Она попыталась пошевелиться и тут же застонав, снова опустилась на пол. Все тело ломило от перегрузок, а голова была словно набита ватой. От боли туман из головы начал медленно рассеиваться, а когда она сумела запустить медицинскую программу в имплантах, то почти сразу почувствовала себя лучше. Придя в себя, она услышала рядом успокаивающе- спокойный голос профессора, неторопливо рассказывающий что-то, словно в лекционном зале: