Владислав Крапивин - Кораблики, или Помоги мне в пути

А Петька держался спокойно. Даже чересчур спокойно. Неужели я на его месте вел бы себя так же? Не верится… Впрочем, кто знает? Хотя и кажется, что я хорошо помню себя мальчишкой, но все же столько лет прошло…

Юджин спросил сдержанно:

— Что же все-таки случилось? Хотя бы без деталей… Тогда я сказал:

— Темпоральный перенос дубликата с матрицы на сотню лет. Небывалая вещь, но факт. Полоз умеет многое…

— Великий Хронос… — вполголоса отозвался Юджин и даже слегка вильнул рулем. Остальные промолчали.

Петька ничего, конечно, не понял. И вдруг насупленно поинтересовался:

— А там, куда мы едем, кто-нибудь есть?

— Да. Там… тетя Карина.

— А… куртку там снимать не надо?

— Елки-палки… — охнул я. В самом деле! Что скажет хозяйка, когда я привезу мальчишку, на котором, кроме моей куртки, ни лоскуточка. — Братцы! Можно где-нибудь сейчас купить одежду для мальчишки? Петьке нужен фрак и панталоны, чтобы представиться мадам Карине. У Полоза-то я его забрал… в натуральном виде.

— Делов-то, — сказал Митя. — Юджин, сверни на Изумрудную…

С безлюдной слабоосвещенной улицы мы выскочили на шумную Изумрудную. Здесь огни и рекламные вспышки, словно оправдывая название, сияли в основном зеленым светом.

Юджин остановил машину у похожего на громадный, освещенный изнутри аквариум универмага. Это был магазин «Пиноккио», о чем сообщала огненная надпись — она искрилась и бегала вокруг фигуры длинноносого человечка.

Петька выбрался из машины и задрал на рекламу голову. Кажется, забыл обо всем. Ничего похожего он не видел в своем древнем и захолустном Старотополе. Вся эта иллюминация обрушилась на него неожиданной сказкой. Мы с Митей взяли его за руки.

Несмотря на поздний час, народу в магазине было немало. В том числе и взрослых с детьми. Увидев мальчишек в таких же, как у него, куртках, Петька перестал испуганно ежиться и вертел головой.

Было на что посмотреть пацану из районной глуши прошлого века. Кружились под потолком звездолеты, компания электронных клоунов играла на флейтах и барабанах, эскалаторы, переливаясь огоньками, несли на этажи пестро одетых людей. Какие-то цветные конструкции рассыпались на кубики, зажигали громадные цифры и складывались в мозаики. Совершенно настоящий зеленый динозавр выплевывал в прохожих разноцветные воздушные шарики. А Пиноккио сидел у динозавра на шее и махал тонкими ногами в остроконечных башмаках. Башмаки время от времени срывались с ног, но не долетали до пола, а взрывались над головами покупателей яркими фейерверками…

Признаться, я и сам глазел кругом, как дитя. В «мое» время, перед уходом «Иглы», таких чудес тут еще не было.

Один Митя остался деловитым. Взглядом закройщика поглядывая на Петьку, он набирал на пультах комбинацию цифр и ловко подхватывал пакеты, которые падали из небольших овальных люков (над люками не забывала зажигаться надпись: «Спасибо. Приходите снова»). Потом пришли мы к примерочной кабине.

В кабину Петька нас решительно не пустил. Но через минуту, уже в трусиках и майке, высунулся и виновато сказал:

— Как тут это… — Он вертел в руках тетратканевую безрукавку со спутанной шнуровкой.

Митя ловко помог ему одеться и застегнуть на ногах магнитные пряжки сандалий. Объяснил мне с удовольствием:

— Не забыл еще, как облачаться в школьную амуницию. Петька пощупал блестящие клепки на шортиках, подергал шнуровку. Недоверчиво поднял глаза:

— У вас, что ли, вот в таком в школу ходят?

— Именно, — лаконично отозвался Митя. — А у вас?

— Какая-то… заграничность. Задразнили бы… Черт меня дернул за язык.

— Еще бы! Особенно вредный Нохря…

Петька метнул в меня испуганный взгляд и съежился. Будто от нового страха. Когда шли обратно, он уже не смотрел по сторонам. И в машине молчал (а я проклинал себя и не знал, что сказать). И вдруг Петька всхлипнул.

— Ты что, Петушок? — дернулся я. Он сказал со звонким отчаянием:

— Я так не могу! Объясните мне все! Что вы в загадки играете!

Митя быстро обернулся ко мне:

— Питвик, надо объяснить. Иначе он перегорит, он весь на нервах. Это я как врач говорю… Юджин, останови.

Машина остановилась. Мы были на каком-то пустом окраинном бульваре. У дороги стояли кипарисы, за ними была набережная.

— Вам лучше бы пройтись пешком, — посоветовал Митя непривычно строгим докторским тоном. А я вдруг опять как бы подключился к Петькиным нервам. Ощутил всю его тревогу, смятение, непонимание.

— Пойдем, Петушок…

Мы вышли под свет зеленоватого фонаря. Петька посопел, повертел головой и неожиданно показал подбородком в сторону набережной:

— Там море, да?

— Да…

Он шмыгнул носом:

— А можно мы пойдем туда?

— Ребята, вы уж подождите нас немного. С полчасика, — виновато попросил я.

— Да уж подождем, — хмыкнул Юджин.

Мы прямо сквозь кусты выбрались к парапету. Море было темным, в нем лишь изредка мелькали огоньки, и слева на мысу вспыхивала каждые три секунды белая звезда маяка.

Сильно пахло водорослями.

И опять я услышал трели неуемных цикад.

От каменной площадки вели вниз крутые ступени. Фонарь издалека высвечивал там нагромождения прибрежных камней… Иногда накатывали из тьмы еле заметные пенные гребешки.

— Давайте спустимся, — прошептал Петька.

Я взял его за руку. Мы пошли по ступеням, а потом пробрались почти к самой воде. Устроились на плоском камне. Петька охватил коленки, придвинулся ко мне плечом, помолчал. И опять шепотом сказал:

— Ну…

— Что?

— Говорите.

Здесь, в тишине и сумраке, на меня навалилось ощущение тяжкой нереальности. До этой минуты я в суете и хлопотах о Петьке почти забыл, кто он такой. Казалось, просто мальчишка. Ну вроде неожиданно свалившегося на голову родственника. А теперь… неровно забухало сердце. Нас было здесь двое, и каждый был — я…И все же он был маленький, а я — взрослый дядька. И я отвечал за мальчишку.

Я начал сбивчиво, хрипловато даже:

— Вот что, Петя… Ты должен постараться ничему не удивляться.

— Ладно, — покладисто вздохнул он.

— Ты… слышал что-нибудь о машине времени?.. Да, ты ведь читал про нее у Герберта Уэллса, я знаю…

Он прошептал с явным предчувствием:

— Ну… и что?

— И вот, этот Полоз… он такую штуку смастерил… Петька дернулся и задал вопрос, совсем для меня неожиданный:

— Зачем?

— Ну… например, чтобы вытаскивать из прошлого таких вот талантливых певцов и заставлять их петь со своим хором. Он очень любит… пение мальчиков.

— И для этого построил машину? — почти весело и как-то по-домашнему изумился Петька.

— Да… Судя по всему, он сумасшедший.

— Разве бывают сумасшедшие изобретатели?

— Сколько угодно, — мрачно сказал я. — И плохо, когда они мерзавцы.