Дмитрий Зимин - Бог играет в кости

Но… Она там сидит, ждет. Может, беспокоится… Надо хоть попрощаться. Я вздохнул, и направился в зал.

Она была похожа на мальчика: волосы под шапкой, глаза настороженно-злые, упрямый маленький подбородок… Как задиристый воробышек. Я еще раз вздохнул, подошел.

– Послушай, Ассоль… Спасибо тебе за всё. Но дальше я сам.

– Что так? Не нравлюсь?

Сощурила в щелочки и без того узкие кошачьи глаза. На скулах проступили красные пятна. Обиделась.

– Видишь ли… Ситуация только что осложнилась.

– Господи, ты что, убил этого гопника?

– Да нет… Нет же, нет! Это был не гопник… В смысле, никого я не убил! С чего ты взяла?

– Да так. Показалось. – она хмуро нахохлилась. – Так что, расскажешь, что стряслось?

– А как же – «меньше знаешь, крепче спишь»?

– Еще есть – «назвался груздем, полезай в кузов». Это значит…

– Я понял. Знаешь, не такой уж я тупой, прекрати мне всё объяснять…

– Ох, простите, мистер всезнайка…

– Послушай! – превозмогая боль, я присел на корточки, взял её за руки и заглянул в глаза. Лапки у неё были маленькие, синюшные и в цыпках. Холодные, как ледышки. Захотелось поднести их к лицу, согреть дыханием… – Ассоль… Я в бегах. Мафия и спецслужбы вместе – это слишком. Полная жопа, как говориться. Со мной – опасно. Ты можешь пострадать.

Она вырвала руки и спрятала в карманы. Посмотрела с вызовом.

– А может, я не боюсь?

– Господи, что за детство? Боюсь, не боюсь… Не в этом дело! Мне бы себя вытащить, а с тобой… Извини.

Она снова усмехнулась.

– Пока что вытаскивала тебя я. Так что даже не обидно.

Шмыгнула носом и отвернулась. Только слез мне не хватало… Нужно было всё-таки уйти, не прощаясь.

Поднялся, кряхтя, но тут же согнулся в приступе кашля. В груди будто граната взорвалась. Набежали слезы, дыхание вышибло. Я упал на колени, стащил с головы шапку и вжался лицом в душную ткань. Когда приступ миновал, с трудом взгромоздился на стул, сгорбился и затих, прикрыв глаза. Ассоль поднялась и ушла. Сил не было спросить, куда…

Наверное, уже не вернется… Полицейский с дубинкой всё прохаживался неподалеку, бросая в мою сторону настороженные взгляды. Узнал? Или просто проявляет бдительность?

Что делать? Уйти, пока полицейский не вспомнил, где он меня видел… До дверей – метров двадцать. Ряды кресел, дальше – столики кафе, ларьки со всякой всячиной и люди. Много людей. А что, если опять случится что-нибудь страшное? Как в автобусе…

– Вот, выпей. – я не заметил, как Ассоль вернулась. – Кофе с коньяком. Перестанешь кашлять.

– Спасибо.

Села, отгородив меня от полицейского. Тот, кажется, расслабился. Просто двое тинейджеров ждут электричку…

– Ты без меня пропадешь. – сказала, глядя в сторону. – Упадешь где-нибудь и протянешь ноги.

– Я и раньше попадал в неприятности.

– Оно и видно…

До истерики, до визга мне было страшно, что с этой странной девочкой что-нибудь сделается по моей вине. Как с Кейт… Почти три года прошло, а я всё не могу избавиться от этого горького чувства: Беспомощность. Безнадежность. Непереносимое желание всё изменить, вернуть назад, и – бессилие. Невозможность этого, казалось бы, простого действия… Сколько раз я себе представлял, как поступаю совершенно иначе. Не как идиот…

Вдруг Ассоль вскочила, надела лямки рюкзака и протянула руку.

– Пойдем. Быстро, но без паники. По сторонам не пялься.

– Ты что-то увидела?

– По-моему, да. Там какие-то подозрительные, кивают в твою сторону.

– Черт… Джафар так просто не отцепится.

– Джафар? Мертвец Джафар? Это от него ты прячешься? – она остановилась.

Я тоже застыл.

– Откуда ты его знаешь?

– Ну ты даешь… Кто ж не знает Мертвеца? Да им детей в детсадах пугают! Ты наркоман? Игрок? Сколько ты ему должен?

– Нет, я не наркоман. И не игрок…

– А что тогда?

– Я же говорил. Опоздал из-за аварии, сорвал сделку…

Она, поминутно оглядываясь, потащила меня вглубь зала ожидания. Зайдя в темный коридор, распахнула какую-то дверь. Раковина, откидная полочка, кушетка…

– Это комната матери и ребенка. Посидим немножко. – заперла задвижку, и, не снимая рюкзака, села. – Только тихо…

Я упал рядом, привалившись к холодной стене. Было темно, из мусорной корзины несло использованными памперсами.

Сознание сразу стало уплывать. Сквозь сон почувствовал, как Ассоль сжала мою ладонь. Я ей ответил. Снова нахлынуло чувство вины. Зачем я её втягиваю?

ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.

Когда начало светать, удивленно огляделся. Просидел всю ночь над необычным, я бы даже сказал, сверхъестественном хобби дяди Кости, и не заметил, как пришло утро.

А ведь он никогда не был выдумщиком. Фантастику, насколько я знаю, не жаловал… Интересно, отец знает? Меня продрал озноб. Черт! Я же ему не сообщил! Неудобно вышло… Сколько сейчас? Семь…

Достав телефон, несколько секунд смотрел на пустой, черный экран. Я же его вчера выключил! И забыл.

– Привет, па… Прости, я вчера совсем замотался, тут такое дело…

– Да знаю я уже. Новости посмотрел. Лене не звонил?

Я не сразу догадался, что это он о супруге дяди Кости. Я её совсем не знал.

– Я же говорю, замотался вчера.

– Позвони, она ждет. Что-то хочет сказать.

– Я лучше заеду. Как думаешь, сейчас не рано?

– В самый раз. На похороны-то придешь, не забудешь?

– Я же извинился. Тут такое… Потом расскажу. Пока.

– Подожди! Должность-то примешь? Петрович тебя прочил…

– Да ты что? Кто мне даст? В Управлении – без году неделя, ни опыта, ни связей.

– Это даже хорошо. Костя считал, у тебя свое в и дение.

– Да уж… В Управлении оно только не в чести… Слушай, пап, давай об этом потом, а? Я, может, к тебе заскочу вечером. Лады?

По дороге мучительно вспоминал отчество супруги Кремлева.

Мраморный подъезд, домофон. Какая у них квартира? Всё из памяти повылетало…

– Елена Демьяновна? Меня зовут Илья Воронцов, я заместитель…

– Заходите, Илья. Я вас жду.

***

После разговора с женой Кремлева всё запуталось еще больше: ни о каком хобби супруга она не знала, была уверена, что свободное время муж проводит на рыбалке за городом, или в клубе…

Импозантная такая дама. С раннего утра – при параде: прическа, туфли, деловой костюм. Упомянула правда, что собиралась заняться хлопотами…

Меня ждала по одной-единственной причине: была убеждена, что смерть Константина Петровича – несчастный случай. Оказывается, о моих вчерашних похождениях было известно буквально всем, и её специально попросили меня заверить: как жена, Елена Демьяновна ни к кому никаких претензий не имеет. Костя действительно в последнее время жаловался на сердце, и вот – не уберегся…

Кто просил – сказать не пожелала. Собственно то, что её именно попросили мне это объяснить – понял из намеков и недомолвок. Она явно не спала: глаза запавшие, несмотря на макияж – вид бледный и утомленный. Но держится.