Алексей Кузнецов - Муравьи

– Но тогда, кто же придумал этот маленький тщеславный мир, почему я не оказался сразу в раю?

– Ну, подумай! Во-первых такое место было. Во-вторых оно уже много про себя знает и тебе в начале достаточно было просто выбирать.

Поскольку вначале ничего не было, то и не было никакой формы. Была клякса энергии где-то в пространстве, и она знала только то, что она есть и ей хорошо. То есть изначально все было одним целым, абсолютным бесконечным кайфом. Но потом, кайфу надоело быть бесформенным, постоянным. И в какой то момент он захотел ощутить что-нибудь кроме кайфа. Взял немного кайфа из одной части себя и переложил в другое место. Но ничего не изменилось – потому, что в кайфе работает закон любви – когда из одного места берешь меньше не становится. Или другими словами – когда делишься, у тебя не убывает.

И тут сингулярность задумалась, я утрирую конечно, потому, что думать она не умела и ей довольно сложно было придумать как думать, не умея думать. Вообщем, можно похвалить ее за эту первую мысль, а многие люди, наоборот, ругают.

Так вот, она задумалась, а как бы так брать немного кайфа из одного места и переложить в другое, так, чтобы откуда ты берешь – там становилось меньше, а куда кладешь становилось больше! Представляешь?

То есть сейчас все люди думают, как бы так придумать, чтобы денег не становилось меньше, сколько их не трать. А в то время, 15 млрд лет назад, была совершенно другая проблема – как брать так, чтобы в одном месте становилось меньше, а в другом больше! И это по-настоящему невероятная мысль! В этот момент она и придумала закон сохранения энергии!

Представь, сидит такая сингулярность, с выпученными глазами, один выше другого и не понимает, а возможно ли как-то по-другому, чтобы когда берешь энергию из одного места, там становилось меньше. А туда куда кладешь – становилось больше?! Это вообще вопреки всему, что она когда-либо о себе знала!

Собственно, ходят слухи, что это не ее, мысль была. Но это сейчас не важно. Так вот, в тот момент, когда она перекладывала энергию с одного места на другое, ей кто-то рядом шепнул: «м-о-ооо-ж-е-т». Говорят, это ее старшая сестра была, блондинка, пошутила. Ну да, я увлекся.

И тут понеслось. В одном месте стало меньше, а в другом больше. Она думает: надо как-то сделать, чтобы я ощущала это не скачками, а чтобы кайф из одного места плавно, постепенно переливался в другое. И тут сингулярность разделилась по пространству, которое называла – время. Она стала ощущать кайф растянутым по времени. Этот кайф бурлил и переливался, но все еще был слишком сильным и бесформенным. Пришлось его сделать растянутым в других плоскостях-пространствах создав тем самым в нашем пространстве атомы, материю, газ. Это, что я сейчас рассказал – аналогия большого взрыва. Представляешь как хлопнуло из-за одного только слова «может»? В начале было слово и это было то самое слово!

Потом ее сестричка, блондинка, приходит к папе и говорит: «Я, это, Наташке, когда та играла с энергией, и спросила: «а может быть меньше в одном месте и больше в другом?», – Я, подкралась, сзади и шепнула: «может». И, Наташка, как затрясется, глаза выпучет, хлопнет вся и пропала. Я плохо сделала? Да? Я больше так не буду…». И разревелась. А, папа ей отвечает: «Нет дочка, так все дети делают, когда играют друг с другом. Вот прошло 15 млрд лет и когда ей исполниться 16, то она все поймет, станет взрослой и сможет сама к нам вернуться. И вот тогда будет плохо! Но не мне доченька, а твоей заднице». Это, кстати, самый первый анекдот про блондинок во вселенной. Ах, блин, опять не сдержался. Так вот.

Существуют и другие пространства временные зоны, но не будем об этом сейчас. Вернемся к сути. Потом этот кайф создал из газа планеты, жизнь, человека и продолжал поиск. Ну и тут бы ему остановиться и сказать – я человек, я един со всем существом, теперь я могу летать, пересекать пространство, любить, делиться любовью с такими же как я. Быть тем чем я захочу. Я сингулярность – но уже не бесформенная, а в форме человека. Но вместо этого он стал тщеславным, завистливым, ревнующим, агрессивным и забыл, кто он есть на самом деле из-за своих грехов и начал бороться за выживание.

Еще бы! Кругом столько красивых девчонок, когда думать о главном! Иногда эта сингулярность напоминает людям о том, кто они такие, разными явлениями. Раньше это были затмения, потопы, разные проповедники, предсказатели, Христос, Будда. Но да никто не их слушает и бог потому забывает про тех, кто его не слушает. Люди стареют и умирают, именно по потому, что не слушают – бог уходит из них.

Если бы ты родился в таком мире состоящим из облака кайфа, где ничего не нужно было бы делать для своего счастья, разве бы ты стал меняться и обретать форму, от которой ты только уменьшаешь размер этого кайфа и растягивать его во времени, или формировать из этого кайфа материю? Ты бы и висел этим облаком любви, полный эйфории и счастья и не стал бы ничего делать, ты и так есть все.

– Так в чем же смысл?

– Как же ты не понимаешь – смысл есть выбор.

– Что-то у меня голова закружилась.

– От воздуха наверно, сидишь в своем городе.

Потемнело. Костер догорает.

– Ох, Колян, сказочник, забыл спросить, ты же уходил смотреть на тропинку, ничего не завалило, как завтра идем?

– Это вы пришли.

– Не понимаю уже тебя, ладно, глаза слипаются, я спать, завтра поговорим.

– Все проснулись?

– С добрым утром! Как спалось? Ты вчера, у костра, ты не сказал, как мы пойдем?

– У костра? Ах да, ночью, решил поесть, что осталось. Все были уставшие, спали, я решил не будить. С утра, думаю расскажу, а ты не спал?

– Уставшие под конец стали, сонные совсем – да. Правильно, что не стал забивать нам голову еще большей ерундой. Так что с серпантином?

– О чем ты говоришь? Ладно, дорога нормальная, вчера исходил все вокруг, решил насобирать коры и вот рогоз нашел, попробуй, это его корни. Люблю разнообразить городскую еду. А идем как планировали. Ну что, следующая остановка на через шесть часов.

Прибегает Вадик, не может восстановить дыхание, весь бледный.

– Я видел муравьев! Там муравьи!

– Вадик, ты весь бледный, конечно ты видел муравьев. Это лес. Тут живут муравьи! Тебе что-то померещилось, да?

– Я вышел, здесь, от лагеря там у сосен. Они стали веточками!

– Да что с тобой, говори медленно!

– Я увидел живой куст, как мне показалось сначала. Он весь был живой. Шевелился. Когда я подошел ближе – понял, что его муравьи облепили со всех сторон. Такого не бывает, подумал я. А потом несколько муравьев стали сцепляться вместе и превратились в палочку, и их стало сцепляться вместе все больше и больше пока весь куст не ожил.