Ким Робинсон - Марсиане (сборник)

Роджер, однако, никогда в этих вольных беседах не участвовал и даже не слушал, о чем они говорили. Сейчас, например, он был занят установкой своей койки и стены импровизированной спальни. В шатре имелись панели, которые могли скрыть от остальных одного или двух спящих, но никто, кроме Роджера, ими не пользовался – все предпочитали лежать под звездами вместе. Роджер установил две панели вдоль наклонной стороны купола, оставив места ровно столько, чтобы влезла койка, и так, чтобы сверху осталась низкая прозрачная крыша. Таков был очередной его способ отстраниться от остальных, и Айлин, наблюдая за ним, лишь удивленно качала головой. Гиды в экспедициях чаще оказывались дружелюбными ребятами – но как удавалось делать свою работу ему? Были ли у него постоянные клиенты? Устраивая койку себе, она смотрела на него: он был из высоких марсиан, много выше двух метров (ламаркизм снова вошел в моду: чем больше у человека поколений предков было марсианами, тем выше он вырастал, что было истинно и для самой Айлин – марсианки в четвертом поколении, то есть йонсея), с вытянутым лицом, длинным носом, неказистый, как член английской королевской семьи… Длинные его ступни становились неуклюжими, стоило только снять ботинки… В тот вечер он, однако, присоединился к ним, что делал отнюдь не всегда, и когда темно-красное небо стало совсем черным и наполнилось звездами, они зажгли фонарь. Расставив себе койки, они сели на них или на пол поблизости и, освещенные тусклым светом, продолжили разговор. Кевин и Доран принялись играть в шахматы.

У Айлин впервые спросили что-то относящееся к ее специализации. Действительно ли в южных горах сохранилась кора от обоих древних полушарий? Правда ли ровная линия трех больших вулканов Фарсиды указывала на горячую зону в мантии? Все это тоже относилось к ареологии воскресных газет, но Айлин отвечала как могла. Роджер будто бы тоже слушал.

– Как думаешь, будет когда-нибудь марсотрясение, которое мы почувствуем? – спросил он с ухмылкой.

Остальные рассмеялись, и Айлин почувствовала, что покрылась румянцем. Это была известная шутка, и он ее продолжил:

– Ты уверена, что сейсмологи не придумывают эти марсотрясения, чтобы обеспечить себя работой?

– Ты сам проводишь здесь достаточно много времени, – ответила она. – И однажды когда-нибудь щель раскроется и ты в нее провалишься.

– Это ей так хочется, – вставил Иван. Противостояние между ними, разумеется, не оставалось незамеченным.

– Так ты думаешь, когда-нибудь я смогу это почувствовать? – продолжил Роджер.

– Разумеется. Такое случается каждый день тысячи раз.

– Но это потому, что ваши сейсмологи регистрируют каждый шаг по планете. Я имею в виду что-то серьезное.

– Ну конечно. Я даже не знаю никого, кто бы еще больше заслуживал встряски!

– Может даже, придется воспользоваться шкалой Рихтера, а?

Это было уже нечестно: чтобы заметить низкоинтенсивные колебания, необходима была шкала Харроу. Но позднее в этом же разговоре Айлин смогла отыграться. Шерил и миссис Мицуму спросили Роджера, где он бывал, сколько экспедиций провел и так далее.

– Я гид по каньонам, – в какой-то момент заявил он.

– Так когда ты дорастешь до долин Маринер? – спросила Айлин.

– Дорасту?

– Ну да, это же конечная цель всех каньонщиков?

– Ну, в некотором роде…

– Тебе стоило бы поторопиться – как я слышала, чтобы их изучить, нужна чуть ли не целая жизнь, – Роджеру на вид было лет сорок.

– О, не для нашего Роджера, – вмешалась миссис Мицуму.

– Никто не может выучить Маринер, – возразил Роджер. – Они тянутся восемь тысяч километров, и от них отходят сотни боковых каньонов…

– А как же Густафсен? – спросила Айлин. – Я думала, он и еще пара человек знают там каждый дюйм.

– Ну…

– Лучше бы тебе уже готовиться туда перевестись.

– Ну, вообще я сам люблю Фарсиду… – начал объяснять он тоном таким извиняющимся, что вся группа расхохоталась. Айлин улыбнулась ему и отошла, чтобы налить чай.

Когда всем раздали по чашке, Джон и Иван переключили разговор на другую излюбленную тему – терраформирование каньонов.

– Эта система будет такой же красивой, как Лазули, – заявил Джон. – Можете себе представить, как вода будет бежать по тем проходам, где мы сегодня шли? Везде будет расти трава, будут летать вьюрки, в трещинах поселятся рогатые ящерицы… альпийские цветы придадут всему этому какие-нибудь цвета.

– Да, здесь станет изумительно, – согласился Иван. Некоторые каньоны и кратеры были накрыты куполами из того же материала, что и шатер, в котором они сейчас находились, и внутрь был закачан прохладный воздух, и в нем могла существовать арктическая и альпийская жизнь. Лазули был среди этих террариумов крупнейшим, но далеко не единственным.

– Мм-м, – протянул Роджер.

– Ты не согласен? – спросил Иван.

Роджер отрицательно покачал головой.

– В лучшем случае из этого может выйти только имитация Земли. Марс – он не для этого. Раз уж мы оказались здесь, нам необходимо приспособиться к тому, какой он есть, и наслаждаться им.

– О, но здесь всегда будут естественные каньоны и горы, – отозвался Джон. – На Марсе ведь столько же суши, сколько на Земле, верно?

– Ну, с натяжкой.

– Значит, понадобится несколько столетий, чтобы терраформировать всю эту территорию. А с учетом такой гравитации – этого, может, и никогда не случится. Но столетия – это как минимум.

– Да, но к этому все идет, – сказал Роджер. – Если на орбиту вывести зеркала и взорвать вулканы, чтобы выпустить газы, это изменит всю планету.

– Ну разве это будет не чудесно! – воскликнул Иван.

– Вы же не возражаете всерьез против того, чтобы жизнь на открытой поверхности стала возможной, правда? – спросила миссис Мицуму.

– Мне нравится то, что есть, – пожал плечами Роджер.

Джон и остальные продолжили обсуждать различные проблемы терраформирования, а Роджер, посидев с ними еще немного, встал и ушел спать. Еще через час Айлин сделала то же самое, и другие последовали за ней – почистили зубы, сходили в туалет, поговорили еще… Намного позже, когда все давно улеглись, Айлин встала у одного из краев купола шатра и посмотрела на звезды. Возле Скорпиона ярко сияла Земля – четкая голубоватая точка в сопровождении своего более бледного спутника, Луны. Прекрасная двойная планета в сонме созвездий. В эту ночь ее охватило неодолимое желание увидеть ее, побывать там.

Вдруг рядом с ней возник Джон – слишком близко, соприкоснувшись с ней плечом, поднял руку, чтобы обхватить ее талию.

– Поход скоро закончится, – заметил он.

Она не ответила. Он был весьма хорош собой – орлиный профиль, черные как смоль волосы. Он не знал, насколько Айлин устала от таких симпатичных мужчин. Она была порывиста в отношениях, как голубь в парке, и это приносило ей немало горя. Последние ее три любовника были очень красивы, а самый недавний из них, Эрик, еще и богат. Его дом в Берроузе сложен из редких камней, как все новые дорогие дома; это настоящий замок из темно-фиолетового кремня, инкрустированного халцедоном и нефритом. Полы в замке украшали затейливые узоры желтых, коралловых и ярко-бирюзовых оттенков. А что за вечеринки там бывали! Пикники с крокетом в саду-лабиринте, танцы в бальном зале, маскарады по всей огромной территории… Но сам Эрик, блестящий краснобай, оказался человеком достаточно поверхностным и вдобавок распущенным, что Айлин обнаружила далеко не сразу. И это ранило ее чувства. А поскольку это были уже третьи серьезные отношения, что пошли прахом за последние четыре года, она теперь чувствовала себя уставшей и неуверенной в себе, несчастной. Особенно ей надоело то взаимное влечение, которое уже принесло ей столько боли и которое как раз сейчас старался использовать Джон.