Орсон Кард - Голос тех, кого нет

— Ты что-нибудь поняла? — обратился Эндер к Кванде.

— До сих пор не могу привыкнуть к тому, как вы задаете им прямые вопросы.

— Ответы только не очень, правда?

— Мандачува очень зол — это уже что-то. И злится он именно на Пипо — это еще кусочек. Третья жизнь — дар, который Пипо оставил себе. Полагаю, мы отыщем смысл.

— Когда?

— Через двадцать лет. Или через двадцать минут. Ксенология — чертовски увлекательная наука.

Эла тоже все время касалась стволов деревьев, забиралась в подлесок.

— Здесь растет только один вид дерева. И кусты все похожи друг на друга. И лианы на деревьях. Кванда, вы когда-нибудь встречали в лесу другое растение?

— Возможно, я не заметила. Никогда специально не искала. По-моему, нет. А лиана называется мердона. Ею питаются черви масиос, а самих червей едят свинксы. Это мы научили свинксов, как делать съедобными корни мердоны. Еще до амаранта.

— Посмотрите, — сказал Эндер.

Свинксы остановились на краю большой поляны, спиной к людям. Через минуту Эндер, Кванда и Эла подошли к ним и через их головы начали разглядывать залитую лунным светом поляну. Травы нет, земля плотно утоптана. По краям — несколько хижин, а вообще поляна пуста, только посредине поднимается в небо огромное дерево — самое большое, какое только доводилось видеть людям.

Казалось, ствол колышется.

— Да здесь сотни масиос, — прошептала Кванда.

— Не масиос, — поправил Человек.

— Три сотни и еще двадцать, — похвастал Мандачува.

— Маленькие братья, — сообщил Стрела.

— И маленькие матери, — добавил Чашка.

— И если вы причините им вред, — сказал Листоед, — мы убьем вас, а потом спилим ваши деревья.

— Мы не сделаем им плохого, — покачал головой Эндер.

Свинксы не пытались даже ступить на поляну, они ждали и ждали, пока наконец что-то не зашевелилось у самой большой хижины почти прямо напротив них. Свинкс. Самый большой свинкс, какой только может быть.

— Жена, — пробормотал Мандачува.

— Как ее имя? — поинтересовался Эндер.

Свинксы повернулись и уставились на него.

— Они не говорят нам своих имен, — ответил Листоед.

— Если у них вообще есть имена, — вставил Чашка.

Человек протянул руку, заставил Эндера наклониться и прошептал ему на ухо:

— Эту мы всегда называем Крикуньей. Конечно, когда она не может нас слышать.

Самка посмотрела на них, а затем пропела — другим словом нельзя было назвать музыкальное звучание ее голоса — несколько предложений на языке жен.

— Вы должны идти, — перевел Мандачува. — Голос. Вы.

— Один? — переспросил Эндер. — Я бы хотел взять с собой Кванду и Элу.

Мандачува что-то громко сказал на языке жен. Его речь казалась карканьем по сравнению с мелодичным голосом самки. Крикунья ответила короткой фразой.

— Она говорит: конечно, они могут пойти с тобой, — доложил Мандачува. — Они ведь женщины, не так ли? Она совсем не понимает различий между людьми и малышами. Даже не знает, что они есть.

— И еще кое-что, — вспомнил Эндер. — Мне нужен один из вас как переводчик. Или она говорит на звездном?

Мандачува передал просьбу Эндера. Немедленно последовал краткий ответ, и Мандачуве он явно не понравился. Он не стал переводить. Это сделал Человек.

— Она сказала: вы можете брать с собой любого переводчика, только это должен быть Человек.

— Тогда будешь нашим переводчиком.

— Сначала вам надо посетить место рождений, — сказал Человек. — Тебя пригласили.

Эндер ступил на открытое место и пошел по залитой серебристым светом поляне. Он слышал, как идут за ним Эла и Кванда, как шлепает рядом Человек. Теперь он заметил, что Крикунья на поляне не одна. Несколько лиц выглядывало из дверей хижин.

— Сколько их? — спросил Эндер.

Человек не ответил. Эндер повернулся к нему:

— Сколько жен живет здесь?

Человек продолжал молчать. И молчал, пока Крикунья не пропела ему что-то громким приказным тоном. Тут он перевел.

— Здесь место рождений, Голос, мы говорим, только если жена задает вопрос.

Эндер серьезно кивнул и двинулся обратно к лесу, где стояли в ожидании остальные самцы. Кванда и Эла последовали за ним. Он слышал, как Крикунья что-то поет за его спиной. Теперь он понимал, почему самцы прозвали ее так, — ее голос разве что не валил деревья. Человек догнал Эндера и схватил его за брюки.

— Она спрашивает, почему ты уходишь? Тебе никто не разрешал уходить. Она очень сердится.

— Скажи ей, что я пришел сюда не приказывать и не получать приказы. Если она не станет обращаться со мной как с равным, я не буду обращаться с ней как с равной.

— Я не могу ей этого сказать.

— И она до конца своих дней будет думать, почему я ушел.

— Великая честь — быть призванным в общество жен!

— И для них великая честь, если Голос Тех, Кого Нет соглашается прийти к ним.

Человек постоял несколько минут. Потом повернулся и заговорил с Крикуньей.

Она слушала его молча.

— Я надеюсь, вы знаете, что делаете, Голос, — прошептала Кванда.

— Я импровизирую, — отозвался Эндер. — Как, по-вашему, идут наши дела?

Она не ответила.

Тем временем Крикунья нырнула в большую хижину. Эндер покачал головой и снова двинулся к лесу. Почти сразу же раздался новый вопль Крикуньи.

— Она приказывает вам подождать, — перевел Человек.

Эндер даже не остановился. Через минуту он уже миновал группу самцов.

— Если она попросит меня вернуться, я, может быть, соглашусь. Но ты должен сказать ей, Человек, что я пришел сюда не за приказами. Я ведь уже просил тебя.

— Я не могу этого сказать.

— Почему?

— Позвольте мне, — вступила Кванда. — Человек, ты не можешь это перевести, потому что боишься или потому что у тебя просто нет для этого слов?

— Нет слов. Когда брат разговаривает с одной из жен, он просит, а она отдает приказы. А в обратную сторону эти слова не поворачиваются.

Кванда улыбнулась Эндеру:

— Видите, Голос, ничего у вас не выйдет. Это язык.

— А разве они не понимают вашего языка, Человек? — поинтересовался Эндер.

— Звуки мужского языка не должны раздаваться в месте рождений, — ответил Человек.

— Тогда скажи ей, что мои слова не могут звучать на языке жен, только на мужском языке, и что я прошу ее позволить тебе переводить мои слова на мужской язык.

— От тебя столько беспокойства, Голос, — фыркнул Человек и снова обратился к Крикунье.

И вдруг поляна заполнилась звуками языка жен. Десяток разных мелодий зазвучал, словно хор на распевке.

— Голос, — напомнила о себе Кванда, — вы уже нарушили почти все правила хорошего поведения ксенолога.

— А какое я упустил?

— Единственное, что я могу вспомнить, — ну, вы пока не убили ни одного из них.

— Вы забыли еще кое-что. Я пришел не как ученый. Не для того, чтобы лучше узнать их. Я посол. Моя задача — заключить с ними договор.