Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)

А если она не та перепуганная девочка, которая видела страдания брата и не осмелилась разделить их, то тогда кто она? Но вода уносила свои воды за ограду, в даль, не давая ответа. Может быть ей незачем знать, кем она стала. Может быть достаточно просто знать, что она стала другой, не такой какой была раньше.

Говорящий все еще лежал на степной траве, разглядывая облака, начинающие темнеть на западе.

– Я скажу вам все, о чем знаю, – сказала Эла, – я расскажу вам, что в тех файлах – информация о десколаде. Это все, о чем я знаю.

– Нет, не все.

– Все, я клянусь.

– Ты хочешь сказать, что ты послушалась ее? Что когда она запретила тебе вести теоретические изыскания, ты согласилась, передумала и сделала, что она просила?

Эла захихикала.

– Она так думает.

– А на самом деле, все наоборот.

– Я – настоящий ученый, а она – нет.

– Но, однажды, она тоже была им, – сказал Эндер, – она сдала квалификационные экзамены в тринадцать лет.

– Я знаю, – произнесла Эла.

– Она вместе с Пайпо что-то открыли перед его смертью.

– Я знаю об этом тоже. Поэтому она ненавидела Лайбо.

– Скажи мне, Эла, что удалось тебе выяснить в твоих исследованиях?

– Я пока не нашла ни одного ответа. Но, по крайней мере, я знаю те вопросы, на которые стоит ответить. Хотите послушать? Еще никто не искал вопросы. Смешно, правда? Майро говорил, что зенадоры – фрамлинги постоянно надоедают им с Аундой, требуя все больше информации, больше данных и фактов, хотя закон запрещает им детальное углубленное изучение. Но до сих пор ни один фрамлинг – зенобиолог не обратился к нам за информацией. Они все изучают биосферы своих планет и не задают маме ни одного вопроса.

Только я одна спрашиваю, и никого это не интересует.

– Меня интересует, – сказал Эндер. – Я хочу знать, что это за вопросы.

– О'кей, вот один. Внутри изгороди обитает одно стадо кабр. Кабры не могут перескочить через изгородь, не могут даже коснуться ее. Я обследовала и проследила за каждой каброй по-одиночке, и знаете что выяснила? В стаде нет ни одного самца. Они все самки.

– Грустный вывод, – сказал Эндер. – Ты думаешь, что они оставили по крайней мере одного самца за изгородью.

– Не в этом дело, – продолжила Эла. – Я вообще сомневаюсь есть ли самцы. В последние пять лет каждая взрослая кабра производит на свет потомство по крайней мере один раз в год. Но ни одна из них не спаривалась.

– Может быть, вегетация, – предположил Эндер.

– Потомки не идентичны матерям по своим генам. Это то немногое, что мне удалось выяснить лабораторным путем в тайне от матери. Происходят некоторые генные трансформации.

– Гермафродиты?

– Нет. Чистые самки. Ни намека на мужские половые органы. Можно это назвать важным вопросом? Каким-то образом кабры, без секса, осуществляют генетические изменения.

– В святых писаниях есть чудеса и поинтересней.

– Не иронизируйте.

– По поводу чего? Науки или религии?

– По поводу всего. Вы хотите услышать другие вопросы?

– Да, – откликнулся Эндер.

– Тогда, как вам этот. Трава, на которой вы разлеглись, мы называем ее грама. Все водяные змеи вылупляются здесь. Такие маленькие червячки, что их едва можно различить. Они съедают траву до корней; едят друг друга, сбрасывают шкуру по мере роста. Затем все они, внезапно, когда вся трава превращается в липкую грязь и гниль от их шкур, все они соскальзывают в воду и никогда больше не возвращаются обратно на берег.

Он не был зенобиологом и не сразу улавливал смысл сказанного.

– Водяные змеи вылупляются здесь, но они не выходят откладывать яйца.

Взрослые змеи не выходят из воды, – объяснила она.

– Значит они спариваются до того, как уйти в воду.

– Необычайно забавно. Я видела их спаривание, дело не в этом. Вопрос в том, почему они водяные?

До него не доходил смысл.

– Посмотрите, они полностью адаптировались к жизни под водой. У них есть жабры вдоль легких, они прекрасно плавают, у них есть защитные плавники, короче, они полностью подготовлены к взрослой жизни под водой.

Но почему они развиваются подобным образом, если они рождаются на земле, спариваются на земле, и воспроизводятся на земле? Применительно к тому, что имеет отношение к эволюции, все, что происходит после рождения, не существенно, за исключением периода вынашивания детей. А водяные змеи определенно не вынашивают потомство. Жизнь под водой не повышает их способности к естественному отбору, до тех пор, пока они воспроизводятся.

Они могут соскальзывать в воду и тонуть, и это не будет иметь никакого значения, поскольку размножение и воспроизведение уже произошло.

– Да, – сказал Эндер, – теперь я понимаю.

– В воде встречаются чистые мелкие яйца. Я не видела, чтобы водяные змеи откладывали их, но так как других животных, способных откладывать яйца, в реке или ее окружении нет, то логично предположить, что это яйца водяных змей. Только эти большие чистые яйца – около сантиметра в диаметре – абсолютно стерильны. В них есть питательная среда, все готово, но в них нет эмбриона. В некоторых из них есть гамета, половая клетка, – половина генетического набора клетки, готовая к слиянию – но в одиночку не способная породить жизнь. Я никогда не находила яиц водяных змей на суше.

В один из дней здесь нет ничего, кроме грамы, становящейся все пышнее и пышнее; а наследующее утро все кишит детенышами водяных змей. Разве это не заслуживает стать главным вопросам изучения?

– Это звучит как самозарождение, во всяком случае для меня.

– Да, я бы очень хотела выяснить больше фактов и проверить альтернативные гипотезы, но мама не позволила мне. Однажды я спросила ее об этом, а она поручила мне исследовать амаранта, у меня совсем не стало времени следить за рекой. Другой вопрос. Почему здесь так мало разных видов? На любой планете, даже такой пустынной как Трондейм, тысячи различных видов, особенно в воде. Здесь хватит пальцев одной руки.

Хиндагора – единственная наблюдаемая нами птица. Сакфлаи – единственные насекомые. Кабры – единственные жвачные животные, питающиеся капумом.

Кроме кабр, пожалуй, свиноподобные – самые крупные животные. Только один вид деревьев. Один вид травы прерий – капум. Только одно конкурирующее растение – тропека, длинный вьюн, тянущийся по земле на долгие метры хиндагора вьет гнезда там, где нет тропеки. Что еще? Хиндагора питается сакфлаями и больше ни чем. Сакфлаи едят водоросли, на которых крепятся речные яйца. И наши отходы. Никто не ест хиндагор, никто не питается кабрами.

– Очень ограничено, – сказал Эндер.

– Невообразимо ограничено. Здесь десять тысяч экологических ниш и все они абсолютно не заполнены. Вряд ли эволюция сделала этот мир таким скудным.